Николай Четвертков
К 180-летию со дня рождения В. А. Слепцова
Как-то ясным летним днем, навещая могилы родственников на кладбище в Сердобске, я случайно вышел на необычный памятник из бронзы. Окруженный литой чугунной оградой, он стоял на высоком гранитном постаменте с надписью: «Слепцов Василий Алексеевич, писатель-демократ».
Памятник точно соответствует словесному портрету писателя, созданному его современницей А.Я. Панаевой: «У него были великолепные черные волосы, небольшая борода, тонкие и правильные черты лица...» И тут вспомнилось, что все, кто знал В.А. Слепцова, отмечали его мужскую красоту и какое-то особенное, присущее ему изящество. Прах писателя-демократа В.А. Слепцова уже около 140 лет покоится в сердобской земле под сенью разлапистых деревьев. Его художественные произведения высоко ценили: Н.А. Некрасов, И.С. Тургенев, М.Е. Салтыков-Щедрин, А.П. Чехов, А.М. Горький. А Л.Н. Толстой считал Слепцова достойным предшественником А.П. Чехова. И ценили его, прежде всего, за искренность и остросоциальную направленность его творчества, которое никого не могло оставить равнодушным.
В поисках места в жизни
Родился Василий Алексеевич Слепцов 31 июля 1836 года в Воронеже. Отец его А.В. Слепцов – выходец из древнего дворянского рода – служил офицером драгунского полка, женился на дочери генерала, полячке Жозефине Арнольдовне. После рождения первого сына отец ушел в отставку и вместе с семьей переехал в родительский дом в Москву, где и прошли детские годы будущего писателя.
С пяти лет научившись читать, Василий «подолгу пропадал в огромной библиотеке деда». В гимназии он учился прилежно. Увлекался живописью, театром – вместе с младшим братом и сестрами играл на домашней сцене. Писал стихи. Французским, немецким и латинским языками владел, как родным русским. Занимался ремеслом: на станке вытачивал из дерева различные поделки – изящные подсвечники, тарелки, фужеры; на швейной машинке шил одежду, тачал обувь. В 1849 году Василий Слепцов окончил первую московскую мужскую гимназию. И его многодетная обедневшая семья переехала в родовое имение отца – село Куракино Сердобского уезда Саратовской губернии.
В тот же год Василий поступил учиться в Пензенский дворянский институт, чтобы потом пойти по стопам отца – стать военным. Стройный, красивый, застенчивый юноша стал лучшим студентом института и, по-прежнему, увлекался стихами и театром. В свои 15 лет он серьезно размышлял над смыслом жизни, искал духовную «опору» в ней. И нашел ее в религии. А лишившись вскоре отца, Василий стал фанатически верующим человеком: «выстаивал все службы в институтской церкви, радуя своим послушанием религиозного директора института», прислуживал священнику в алтаре.
Но весной 1853 года с ним произошел такой случай. Во время пасхального богослужения, когда все студенты и преподаватели вслед за священником провозглашали: «Верую во единого Бога», Слепцов с алтаря заявил:
– А я не верую!
Священник растерялся, не зная, что делать с вероотступником. Разгневанный директор института «пришел к юноше и потребовал объяснить проступок». А в ответ услышал:
– Я хотел испытать, что будет. Я ведь сказал: не верую! Я хотел видеть, допустит ли это и накажет ли меня за это Бог.
По словам брата Н.А. Слепцова, Василий сделал это преднамеренно. Во-первых, он разочаровался в христианской религии, утверждающей, что верующий обязан покорно переносить все жизненные невзгоды, чтобы попасть на том свете в рай, а человек по природе своей «не должен мириться со страданиями». И он для себя создал «теорию наслаждения» (близкую теории «разумного эгоизма» Н.Г. Чернышевского), и придерживался ее всю жизнь, став убежденным атеистом. Во-вторых, отказавшись от своего военного будущего, он «не хотел лишний год оставаться в институте, так как задумал держать вступительные экзамены в университет».
За совершенный проступок во время пасхальной службы в церкви студента Василия Слепцова никак не наказали, а просто исключили из дворянского института. В тот же год он поступил учиться на медицинский факультет Московского университета. Учился он прилежно. Публиковал свои статьи и фельетоны в московских газетах. Выступал на сцене университетского самодеятельного театра.
А через год Василий Слепцов пришел к выводу, что он «взял уже все, что можно было взять в университете из науки» и уехал в Ярославль, став актером театра имени Волкова. Играл в спектаклях отечественных и зарубежных драматургов под псевдонимом Лунин.
Окончив театральный сезон, В. Слепцов возвратился в Москву. Поступил на службу в канцелярию Московского гражданского генерал-губернаторства. В свободное от службы время посещал литературный салон писательницы Евгении Тур. Публиковался в издававшемся ею журнале «Русская речь», который пропагандировал воскресные школы для работающей молодежи, ратовал за улучшение быта ремесленников.
В 1856 году В. Слепцов женился на танцовщице кардебалета Е.А. Цукановой, но вскоре овдовел.
Стремясь лучше познать жизнь, В. Слепцов при содействии профессора Московского университета В.И. Даля, осенью I860 года от Географического общества отправился пешком по деревням Московской и Владимирской губерний собирать народные пословицы, поговорки, песни и сказания. Во время этого путешествия он знакомился с бытом крестьян, ткачей местных фабрик, строителей Московско-Нижегородской железной дороги. Общение с людьми различных сословий и явилось основой очерков «Владимирка и Клязьма», публиковавшихся в журнале «Русская речь», и впоследствии изданных отдельной книгой.
В одном из очерков В. Слепцов так изобразил нищету крестьян и убогость русской деревни:
«На краю села стояла старая избушка, без крыши, с одним окном. У ворот торчала опрокинутая соха. В сумерках проезжая баба подошла к этой избе и постучала в окошко. Там кто-то закашлял и спросил:
– Кто там? Иди на двор!
Баба отворила калитку и вошла. По двору ходила овца. На верху, в слегах, копошились воробьи. Из избы послышался голос:
– Отыми, дверь-то отыми.
Баба попробовала было отпереть, но дверь была без петель и повалилась в сени».
И подобных «картин с натуры» в книге «Владимирка и Клязьма» много. Они показывают беспросветную нужду крестьян пореформенной России.
В очерках, написанных пешеходом-исследователем В. Слепцовым в форме отрывков из записной книжки, перед читателями предстали конкретные виновники народного бедствия – так называемая «корпорация паразитов»: помещики, фабриканты, подрядчики, акционеры, государственные чиновники, создавшие систему ограбления трудового народа.
Хорошо воспринятые массовым читателем, очерки В. Слепцова показали незаурядные творческие способности их автора и определили дальнейший жизненный его путь как профессионального журналиста.
Общественное признание
Осенью 1861 года В. Слепцов посетил Петербург, где познакомился о Н.А. Некрасовым, М.Е. Салтыковым-Щедриным, Н.Г. Чернышевским. И был принят сотрудником журнала «Современник». Вскоре на его страницах появились «Письма об Осташкове» В. Слепцова. В них автор заявил, что ранее разрекламированная цивилизация провинциального города Осташково, слишком «целенаправленна»: телеграф проведен из городской думы только к дому городского головы Савина, и его заводам, к вотчине его сестрицы; городской бульвар тянется опять-таки к дому городской головы.
Остальные улицы состоят из неуклюжих зданий, утопающих в непролазной грязи. В городе всюду ютится бедность. В. Слепцов отмечал, что сама бедность в Осташкове «какая-то особенная, подрумяненная… похожа на нищего в новом жилете». И секрет местного головы города Савина – в создании видимости благополучия, респектабельности, заботы о городе и его обитателях. На самом же деле, утверждал В. Слепцов, авантюристы и хищники во главе с заводчиком и городским головой Савиным, «завоевавшие» Осташково, создали свое богатство за счет эксплуатации местных сапожников, рыболовов, рабочих.
Вскрыв в «Письмах об Осташкове», как отмечал М.Е. Салтыков-Щедрин, противоречие между «официальной приглаженностью и внутренней неумытостью» одного уездного города, В. Слещов заявил о себе как о серьезном критике порядков пореформенной России. Слепцовский образ провинциального города положил начало таким произведениям русской литературы, как «Нравы Растеряевой улицы» Глеба Успенского, «Городок Окуров» Максима Горького.
В центре внимания интеллигенции России 60–70 годов XIX века была социальная проблема крестьянства – основной части населения страны, Беспросветную нищету и неустроенность крестьянской жизни В.Слепцов показал в рассказах «Вечер», «Ночлег», «Свиньи», «Питомка», опубликованных на страницах журнала «Современник», сопроводив их подзаголовком «Деревенские сцены». К примеру, в рассказе «Питомка» автор повествует о поисках матери-крестьянки внебрачного ребенка, отданного на воспитание в неизвестную ей деревню. Простым народным языком разговора несчастной матери с различными встречными людьми В. Слепцов обнажил бесправное положение русской женщины. Найдя свою дочь, она от голода упала в обморок, а придя в сознание, отказалась от нее, поняв, что она не сможет ее прокормить. О душевных страданиях крестьянки В. Слепцов написал так, что Л.Н.Толстой плакал, когда читал «Питомку», а И.С. Тургенев признавал: «Это продирает до мозга костей и, пожалуй, здесь сидит большой талант».
Привлекали внимание читателей журнала и реалистические рассказы В.А. Слепцова «Сцены в больнице», «Спевка», богатые просторечными выражениями, а также очерки «На выставке», «Из Новгорода», «На железной дороге»; статьи «Что такое губернаторша?», «Тип новейшей драмы» – о пьесах Лескова, Потехина.
Явления реальной жизни В. Слепцов отражал в статьях и фельетонах, умело используя эзопов язык. Так, в публикации «Весенние прогулки с детьми по Санкт-Петербургским улицам» он писал об увеселительных заведениях столицы, подразумевая под ними аппарат государственной власти, а под канатными плясунами и балаганными клоунами – либеральных министров Валуева и Головина, прозванных в народе «канатоходцами». Жесткой сатирой отличались такие слепцовские публикации, как: «Питерские заметки», «Что может быть выше любви к Отечеству». Как видим, В. Слепцов владел как публицистическими, так и художественными жанрами, что позволяло ему глубоко анализировать события реальной жизни.
Творческий талант В. Слепцова первым оценил М.Е. Салтыков-Щедрин, отмечавший: «Язык простого русского человека воспроизводится в рассказах Слепцова с той же силой, мягкостью, поэзией, с тем же юмором, что и в комедиях Островского, рассказах Тургенева». А Л.Н. Толстой называл В. Слепцова первым русским юмористом после Н.В. Гоголя. Часто, читая его произведения вслух своим гостям или домашним, Лев Николаевич либо покатывался со смеху, либо обливался слезами.
Влиятельный человек Петербурга
После выхода в свет романа Чернышевского «Что делать?» Слепцов, по примеру его героини Веры Павловны, загорелся идеей создания предприятий общественного труда. При содействии единомышленников создал Знаменскую коммуну. Кроме самого В.А. Слепцова, в нее вошли брат его второй жены В.Н. Языков, княжна Е.А. Макулова и еще шесть человек. Задумана она была для того, утверждала член этой коммуны А.Г. Меркулова, чтобы «показать пример, как надо соединять свои средства небогатым людям выгоднее и не давать себя эксплуатировать».
Полиция же увидела в коммуне «безнравственное и вредное направление кружка молодежи», созданного для распространения революционных социалистических идей, и установила негласное наблюдение за всеми его членами, проживающими в одной многокомнатной квартире.
Знаменская коммуна просуществовала недолго – с сентября 1863 по июль 1864 года. Распалась она «по организационно-хозяйственным причинам». После этого В. Слепцов создает такие формы коллективного труда, как переплетные мастерские, переводческие конторы, курсы для женщин по освоению швейного и кулинарного производства. Он же организовывал общеобразовательные лекции для молодежи, литературные чтения в пользу бедных и ссыльных людей.
«Ни одно из этих чтений, – писал философ-социалист В.И. Танеев, – не обходилось без Слепцова. Он читал свои собственные рассказы, и читал их мастерски. Трудно себе представить что-нибудь лучше его чтения: простота, изящество, одушевление, умение подражать голосу женщин и притом без всякой театральности, без всякой аффектации».
В литературных кругах столицы авторитет В. Слепцова еще больше утвердился после публикации в 1865 году в «Современнике» повести «Трудное время» – лучшего художественного произведения писателя. Герои повести – помещик Щетинин и его университетский друг Рязанов – распространенные фамилии в Сердобске и окрестных селах. Они воплощали в себе два типа русской пореформенной интеллигенции: либерального землевладельца, пытающегося вести хозяйственную деятельность на основе правовых норм, и «нигилиста», по выражению Д.И. Писарева, «блестящего представителя базаровского типа», разночинца-радикала, считавшего, что социальные проблемы в России могут быть разрешены только путем революции и передачи крестьянам помещичьей земли. Очевидно, что автору повести импонирует разночинец-радикал Рязанов.
Повесть В. Слепцова вызвала широкий резонанс в российском обществе. Её автор «сделался одним ив самых влиятельных людей в Петербурге». По примеру героини его произведения Марии Николаевны, жены Щетинина, многие провинциальные дамы бросали все в деревнях, провинциальных городах и ехали в Петербург к Слепцову, превратившегося в «какого-то пророка, который может разъяснить все». По свидетельству очевидцев, «вскоре после опубликования «Трудного времени» у Слепцова в квартире всегда сидело, как у доктора в приемной, по 8–9 дам. Каждая спрашивала у него, что ей делать».
К тому времени Василий Алексеевич развелся со второй женой Е.Н. Языковой и жил один в двухкомнатной квартире, обставленной изящными вещами, сделанными его руками. Иногда ему приходилось прятаться от посетительниц, которые «всячески старались … склонить его на любовь».
Трагический год
Для В.А. Слепцова 1866 год стал трагическим. 30 апреля его арестовали по делу Дмитрия Каракозова, совершившего неудачное покушение на царя Александра II. При аресте у него изъяли рукописи рассказов «О нижегородской железной дороге», «Охотник», статьи «О Гоголе» «После 19 февраля 1861 г.», а также потребовали письменное объяснение по поводу корреспонденции «Из Новгорода».
Но следствие не смогло установить причастность В.А. Слепцова к делу Д. Каракозова. 22 мая ему разрешили свидание с матерью. С ее помощью он обратился к министру внутренних дел России Валуеву «с просьбой разрешить ему заниматься в тюрьме литературной работой». Просьба была отклонена, а свидания с матерью стали регулярными. В те дни Жозефина Арнольдовна, приехавшая в столицу из села Куракино, обивала пороги царских сановников, добиваясь освобождения сына, не имеющего никакого отношения к покушению на царя. И 18 июня его выпустили из тюрьмы под поручительство матери. Выпустили «больного, е опухшими ногами, оглохшего, похудевшего».
Арест надломил здоровье писателя. Его физические и нравственные страдания усугублялись переживаниями по поводу закрытия в июне 1866 года журнала «Современник» за «вредное его направление». Правда, Н.А. Некрасову вскоре удалось взять в аренду у А.А. Краевского журнал «Отечественные записки», в редакцию которого перешло большинство сотрудников «Современника». А В.А. Слепцов стал секретарем редакции и приступил к написанию романа «Хороший человек». Публикация его первых глав на страницах «Отечественных записок» показала, что автора постигла творческая неудача. Эту неудачу он тяжело переживал и художественных произведений больше не писал, хотя замыслов было много. Но почти ежемесячно публиковал в «Женском вестнике» новости столичной жизни под рубрикой «Скромные заметки».
В это тяжелое в моральном отношении для В.А. Слепцоза время начались нападки на него некоторых российских писателей. За создание Знаменской коммуны его высмеивали Н.С. Лесков в романе «Некуда», В.В. Крестинский в повести «Панургово стадо», Е.С. Салиас в рассказе «Двенадцать часов – воскресенье». В персонажах этих произведений читатели без труда узнавали реальных прототипов, в том числе В.А. Слепцова, что причиняло боль его легко ранимой душе».
Болезнь и нищета
В начале 70-х годов В.А. Слепцов серьезно заболел. Пришлось оставить должность секретаря редакции «Отечественных записок» – единственный источник материального существования – и уехать лечиться на Кавказ. Здесь временами болезнь отступала. Так что В.А. Слепцов даже играл на сцене Тифлисского (ныне Тбилисского) театра комедийную роль в водевиле собственного сочинения. Финансовую помощь ему постоянно оказывал Н.А. Некрасов.
Кроме болезни, Василия Алексеевича тяготило одиночество. У одного из приятелей в Подмосковье он познакомился с молодой писательницей Л.Ф. Маклаковой (Нелидовой) – дочерью директора Петровской (ныне Тимирязевской) сельскохозяйственной академии. Вскоре она стала его гражданской женой. В.А. Слепцов помогал ей в работе над повестями «Девочка Лида», «Полоса». С его помощью Лидия Филипповна написала роман «На малой земле», главным героем его стал В.А. Слепцов, выведенный под именем Льва Дмитриевича Свиридова. И хотя роман не был опубликован, он явился важным источником биографии писателя.
Последние годы Василий Алексеевич провел, по его признанию, в бедности, пролечив и прожив «все средства, бывшие в его распоряжении». Вынужден был искать заработка в провинции. В письме к приятельнице В.3. Воротной в Тамбов просил помочь ему найти работу по любой специальности: «слесарь, столяр, портной, механик, рисовальщик, резчик, маляр». В другом письме тому же адресату он сообщал: «По случаю обносившейся обуви я принялся чинить сапоги и очень успешно с помощью старых женских башмаков реставрировал свои ботинки». И это писал выходец из древнейшего дворянского рода России!
Отсутствие средств к существованию заставило Василия Алексеевича вместе е Лидией Филипповной переехать в свое перезаложенное имение – в село Куракино Сердобского уезда Саратовской губернии. При содействии М.Е. Салтыкова-Щедина он получил помощь от Литературного фонда писателей России.
Но и в деревне самочувствие писателя постоянно ухудшалось. Из-за этого в марте 1978 года он переехал к брату в Сердобск, где имелся земский врач, но тот ничем не смог ему помочь. 4 апреля В.А. Слепцов скончался на 42-м году жизни.
Гражданская жена писателя хотела похоронить его в Петербурге «на Волковом кладбище», но дело не состоялось из-за недостатка средств. И потому родственники похоронили его на кладбище в Сердобске, установив на могиле скромный памятник.
И поныне на кладбище в Сердобске стоит памятник писателю-демократу В.А Слепцову. В 70-е годы прошлого столетия он был обновлен по инициативе председателя городского Совета ветеранов С.П. Никишева. Причем сам памятник и чугунную литую ограду на могиле изготовили сердобчане на местных заводах.
Когда приходится бывать у этого памятника, каждый раз вспоминаются слова А.М. Горького: «Крупный, оригинальный талант Слепцова некоторыми чертами сродни чудесному таланту А.П. Чехова… острота наблюдений, независимость мысли и скептическое отношение к русской действительности очень сближает этих писателей, далеких друг от друга в общем».
Известно, что после смерти В.А. Слепцова его художественные произведения были преданы забвению. И только в советское время по просьбе А.М. Горького изучением архивов писателя-демократа занялся К.И. Чуковский. Дважды издавал он двухтомные сборники сочинений В.А. Слепцова, сопровождая их талантливыми вступительными статьями, которые помогали читателям понять их истинный смысл. В 1949 году избранные произведения В.А. Слепцова печатались в Пензе. В конце ХХ столетия они неоднократно выпускались многотысячными тиражами. И теперь имеются не только в городских, но и даже в сельских библиотеках.
Думаю, 180-летие со дня рождения – хороший повод вспомнить этого незаслуженно забытого, замечательно одаренного писателя, весь свой талант посвятившего борьбе с социальной несправедливостью. И пусть он не стоит в первом ряду российских писателей – это нисколько не преуменьшает значения его творчества для литературной и общественно-политической жизни России тех лет.
«Новая социальная газета», №27, 26 июля 2018 г.
Публикация размещена с разрешения редакции «НСГ».
Адрес редакции «Новой социальной газеты»: г. Пенза, ул. К. Маркса, 16. Тел./факс.: 56-24-91, 56-42-02, 56-42-04.
