Максим ДЕНИСОВ
Как пензенский дворянин советскую легенду обличал
Панчулидзевы – старинный дворянский род, с давних пор обосновавшийся в Пензенской губернии. Наиболее известным его представителем является, разумеется, Александр Алексеевич Панчулидзев, с 1831 по 1859 год бывший гражданским губернатором и установившим рекорд по времени пребывания в данной должности. Его правление воспел сам великий Лесков в повести «Некуда», который цитировал позднейший преемник Александра Алексеевича, Василий Кузьмич. Особенно им был любим момент, когда англичанин утонул (в прямом смысле слова) в грязи пензенских улиц – с намеком, что за полтораста лет у нас ничего не изменилось. Но это самый яркий и знаменитый представитель этого рода. А были и другие. Нас в данном случае интересует один из его потомков Алексей Николаевич Панчулидзев, прославившийся в качестве – вот удивился бы Лесков такой семейной коллизии – правдоискателя.
Полковник Панчулидзев
Алексей Николаевич родился 4 (16) апреля 1884 года в Санкт-Петербурге. Окончил Пажеский корпус, что по тем временам служило твердым основанием быстрой и славной военной карьеры. Так оно и получилось. Но, при этом, надо отдать должное нашему герою, он подкреплял свое продвижение по службе реальными военными подвигами.
1 апреля 1904 года корнет Алексей Панчулидзев направлен во 2-й Нерчинский полк Забайкальского казачьего войска с переименованием в хорунжие. Позднее был прикомандирован к 4-му эскадрону 52-ого драгунского Нежинского полка, в составе которого принимал участие в русско-японской войне. Участвовал в набеге на Инкоу, в боях под Сандепу и в сражении под Мукденом.
В 1909–1910 годах был военным атташе в Токио.
Во время Первой мировой войны воевал в составе Уланского полка. 2 июня 1915 г.
Утверждается пожалование командующим 9-й армиею, за отл. в делах против неприятеля, Георгиевского оружия: шт.-ротмистру лейб-гвардии Уланского п., Алексею Панчулидзеву, за то, что 14-го окт. 1914 г., будучи выслан с разъездом силою взвода (12 рядов) на пос. Зволень, откуда был обстрелян, бросился в конном строю в атаку. Выиграл бой. Взято 38 пленных.
После ранения, осенью 1915, года Панчулидзев был направлен помощником военного агента во Францию. С 17 (30) января 1917 года занимал должность штаб-офицера для поручений при русском военном агенте графе Игнатьеве.
И вот здесь-то произошла история, для русской императорской армии в высшей степени нехарактерная. Подчиненный (причем не какой-нибудь паркетный шаркун, а реальный герой войны) пишет на своего военного начальника… натуральный донос.
Генерал Игнатьев
Здесь любопытна сама фигура графа Алексея Алексеевича Игнатьева. После революции он перешел на сторону Советской России. Служил в армии – в основном, в дипкорпусе и на преподавательской работе. Дослужился до звания генерал-лейтенанта, оставил после себя знаменитые мемуары «Пятьдесят лет в строю». Получил прозвище «красный граф».
О нем в России сложилась настоящая легенда, отраженная в повести Б. Ливанова «Богатство военного атташе», по мотивам которого режиссер А. Разенов снял фильм «Кромовъ». Сюжет таков. После отречения Николая II от престола и Октябрьской революции 1917 года на банковском счете графа Алексея Алексеевича Кромова в Банке Франции числилась астрономическая сумма – 250 миллионов рублей золотом, отпущенные на военные заказы и поставки. Граф, находясь в Париже, легко мог бы присвоить себе эти унаследованные суммы.
В предместьях Парижа он ведет небольшое домашнее хозяйство для скудного пропитания, донашивает костюмы и обувь, но не потратил на себя ни единого гроша, ни франка с банковского счета. Его осаждают белоэмигранты, но он непоколебим – деньги получит только возрожденная Россия. Его предает анафеме родной брат. И только 1925-м году, после того, как между Францией и Советской Россией были возобновлены дипломатические отношения, граф передал все деньги большевикам через их полномочного представителя Красина.
Новая версия
Но вот в 2007 году историк Андрей Ганин, изучая в государственном военном архиве документы, наткнулся на донос нашего земляка на своего начальника. И его это заставило пересмотреть красивую легенду в своей статье «Любимые женщины братьев Игнатьевых».
Итак, в рапорте Панчулидзева от 16 октября 1917 года значатся, в числе прочего такие обвинения: «В недобросовестном отношении к казённым деньгам и в отсутствии заботливости о казённом имуществе» и «В лицеприятном отношении при проведении заказов к одной только группе заводов и в лицеприятном предпочтении одному лишь финансовому деятелю».
Якобы, между Игнатьевым и кем-то из французов произошёл следующий диалог: «– Верно ли, Полковник, говорят, что Вы с начала войны заработали свой третий миллион? – Что Вы хотите, когда есть любовница, – это стоит дорого, мне необходимо зарабатывать деньги».
Сам Игнатьев, впрочем, в своих воспоминаниях о Панчулидзеве отзывался тоже нелестно: «– Хабара! Хабара! – долетали до меня из коридора незнакомые мне слова. Я узнал голос Панчулидзева, бывшего адъютанта Жилинского, бывшего пажа и гвардейского офицера. – Справимся, наконец, мы с тобой, Игнатьев. Не станешь больше совать нос в каждый счёт да в каждый чек!».
Впрочем, были и более конкретные обвинения. Ганин пишет: «Пример первый. По свидетельству большого правдоискателя, члена артиллерийской комиссии полковника Ф.Г. Колонтаева, заказ на поставку дистанционных трубок для артиллерии по 6 франков за штуку Игнатьевым был отклонён, сам Колонтаев отправлен на фронт, а за время его отсутствия графом сделан заказ на трубки по 12 франков за штуку. Пример второй. Весной 1916 года русским военным агентом было получено при посредничестве Русского торгово-промышленного банка, не пользовавшегося его покровительством, предложение пяти французских предприятий о поставке двух миллионов тяжёлых снарядов. По получении этого предложения Игнатьев был сильно взволнован, у его сотрудников сложилось впечатление, что это предложение задевает какие-то личные интересы графа.
Заказ в итоге был размещён в различных отделениях завода «Крезо-Шнейдер», и так не справлявшегося с русскими заказами из-за их обилия. Колонтаев располагал документальными подтверждениями того, что Игнатьев при размещении заказов всё время отдавал предпочтение исключительно заводам Шнейдер и связанным с ними, причём деньги переводились исключительно через Русско-Азиатский банк и директора его парижского отделения А.Г. Рафаловича. На нажитые с поставок деньги Игнатьев, по показаниям французского офицера капитана Дофина, приобрёл «для одной артистки» ожерелье стоимостью 300 000 франков».
Доклад Панчулидзева поступил за 9 дней до Октябрьского переворота, а сразу после него рассмотрение дела о Русской миссии во Франции было прекращено.
Насколько соответствовали действительности сведения Панчулидзева – сказать сегодня сложно. Но вот о том, что творилось в русской армии и, вообще, в России накануне революции и что сделало ее неизбежной – они свидетельствуют очень хорошо.
P.S. Алексей Панчулидзев избрал в дальнейшем духовное поприще. Исполнял обязанности священника в Покровской обители в городке Бюсси-ан-От, где и скончался 80 лет отроду.
«Новая социальная газета», №18, 19 мая 2016 г.
Публикация размещена с разрешения редакции «НСГ».
Адрес редакции «Новой социальной газеты»: г. Пенза, ул. К. Маркса, 16. Тел./факс.: 56-24-91, 56-42-02, 56-42-04.
