Анатолий КОЛОМЫЦЕВ
Про таксиста Сашу, верящего в судьбу
Есть у меня знакомый таксист. Сашей зовут. Саше – 64 года. Примерно, 30 из них он в такси. Начинал, как и многие, в 90-е. До этого трудился (просто классика!) инженером-конструктором в одном из пензенских НИИ.
Мне нравится общаться с Сашей. Он такой позитивный человек в хорошем смысле слова. Хотя, как говорится, в жизни бывало всякое. При очередной нашей встрече Саша рассказывал очередной эпизод из своей, я бы даже не сказал – бурной, скорее, на мой взгляд, грустной и немножко беспорядочной жизни. В общем-то, ничего неожиданного или сверхординарного не присутствовало в его рассказах. О чем-то похожем мне, так или иначе, уже приходилось читать или слышать. Может быть, тут сыграло свою роль то, что рассказ велся из первых уст, да еще в таком эмоциональном исполнении. Возможно, в Саше погиб большой артист. Его бесконечные байки слушать не надоедало. Важнее было не то, что он рассказывает, а как.
Когда он рассказывал, то в процесс вовлекались не только язык и губы, но и руки, плечи, уши, глаза, брови… Среднего роста, плотненький (в юности занимался самбо), в неизменной кепке – летом белой, в любое другое время года – серой или черной. В зависимости от ситуации и настроения то сдвинутой немного на затылок, то надвинутой практически на самые брови. Я как-то сказал ему, что ни разу не видел его без кепки, может, он лысину скрывает? Саша засмеялся и приподнял кепку. Там, действительно, была лысина. «Да нет, – улыбнулся он, – я лысины не стесняюсь, подумаешь – лысина… Привык просто. Ну, как вот Боярский к своей шляпе. Он без нее себя, наверное, и не представляет. Вот и я так же».
Саша – человек удивительно, по-детски открытый. Мы познакомились с ним совершенно случайно, и в первое же наше знакомство он уже читал мне стихи собственного сочинения! Это было немного странно, но как-то по человечески хорошо. Я, помню, поинтересовался – он всем своим пассажирам стихи читает? «Ну что вы (тогда мы, естественно, еще были на «вы»), – укоризненно посмотрел на меня он, – я же вижу людей…»
Кстати, стихи он начал писать в сложный период своей жизни, когда от него ушла жена, прихватив с собой восьмилетнюю дочку. Ушла, как и многие в ту пору, потому, что не мог содержать семью, не умел заработать. «А другие могли и умели…»
– Да что значит другие! – горячится Саша, сверкая глазами. – Ну да, эти мордовороты пузатые, новые, блин, русские! Видал я таких, знаешь, где? Что же, мне тоже непременно в бандюки надо было податься? А если я нормально, честно жить хотел, чтоб дочери своей не стыдно было в глаза смотреть? А ей (жене) все это, оказывается, было пофиг. Вот ведь, раньше такого я за ней не замечал. А тут – «иди, зарабатывай, где хочешь, где и как – твои проблемы. Не можешь, найду того, кто может!»
Короче говоря, жена от него, действительно, ушла и – как в воду канула. Хотя, вроде, Пенза – большая деревня, а вот пропала она вместе с дочкой. На жену Саша уже рукой махнул, о дочке беспокоился – что, где она и как. Всех знакомых обспрашивал – никто ничего не знает. Затосковал Саша – хоть и вздорная оказалась на поверку баба, а все ж, жена, сколько лет прожили, и, главное, дочка…
У русского мужика от тоски одно проверенное средство имелось во все времена. Начал Саша, что называется, к бутылке прикладываться. Хотя прежде за ним такого никогда не водилось, вообще, как-то, не любитель был. По праздникам мог две, ну три рюмки, ну ладно – мог иногда и побольше позволить. Но все это крайне редко случалось, так что и говорить не стоит. А тут пошло-поехало.
– Не то чтобы я спиваться начал, – задумчиво говорит Саша, как-будто вглядываясь в свое прошлое. – Нет, человеческий облик не потерял, вещи не пропивал. Работал грузчиком в магазине, склад сторожил, что зарабатывал – на выпивку шло. Месяца два или три так тянулось. Как-то утром еле проснулся – гадости какой-то паленой выпил. Думал – все, конец мне пришел. Но к вечеру очухался, пошел в ванную, посмотрел на свою небритую опухшую физиономию и решил – все, хватит на тот свет торопиться. Пожить еще охота. Позвонил своему приятелю – в НИИ вместе работали – слышал, что он в таксисты подался. Приятель обрадовался, давно мы с ним не виделись. Ну, встретились, выпили по сто грамм за встречу – больше ни-ни! – рассказал он мне про свою кухню таксистскую. Говорит: «Давай, мол, вместе на моей машине работать будем. По сменам. У тебя же права есть!» А у меня, действительно, права были. Машины, правда, не было, а права были. Я как-то за компанию с другим своим приятелем права получил. Ну и ездить умел. Не как Шумахер, конечно, но по городу вполне мог передвигаться. Думаю – что я теряю? А это, все-таки, и заработок неплохой (как товарищ мой говорил), и занят постоянно, на глупости всякие времени не останется. Так я стал «бомбилой». Поначалу все было неплохо – мне, все-равно, домой спешить незачем было, и я часто работал сутками, когда мой сменщик-приятель просил его подменить. Пить я совсем бросил, деньги тратить особо некуда было, стал откладывать и уже подумывал о покупке какой-нибудь подержанной машинки. Тут, как снег на голову, свалилась жена. Заявилась на ночь глядя, начала, рыдая, кричать, что ей срочно нужны деньги на операцию дочери – она попала в аварию и теперь лежит в больнице в коме. У меня аж в глазах помутнело. Где лежит? В какой больнице? Жена сквозь слезы отвечала, что в Ростове. Как в Ростове? Оказывается, она схлестнулась с каким-то «бизнесменом» и они уехали в Ростов поднимать там какой-то выгодный бизнес. И дочь с ними. И вот там-то все и произошло. Просила простить ее, пожалеть дочь и все в таком духе… Уже догадываешься, наверное, что дальше было?
Я отдал ей, естественно, все деньги, что у меня были отложены на машину. Она схватила их и выскочила из квартиры. Я кричал ей вдогонку, чтобы хоть адрес или телефон оставила, но куда там. Вернувшись в кухню, я подошел к окну (оно у меня выходит на подъезд), и что же я увидел? Стоящую у подъезда красную иномарку, а рядом с ней… мою дочь, живую и здоровую! Жена ей что-то крикнула, они запрыгнули в машину, водитель дал по газам и – тю-тю… Может, думали, я за ними погонюсь. А мне уже было все-равно…
Вскоре после этого Саша продал свою трехкомнатную квартиру в Терновке и купил «однушку» на Северной Поляне – хотел быть подальше от тех мест, что причиняли ему боль. На разницу от продажи квартиры взял почти новую «девятку» и с головой ушел в работу. Жену и дочь с тех пор он больше ни разу не видел, может, и правда, в другой город уехали. Все проходит. Утихла и Сашина боль. Не совсем, конечно, осталось где-то глубоко давящее воспоминание о той последней встрече. О жене он не думал, но всякий раз вспоминая о дочери, ощущал, что, как-будто, железная лапа сдавливает ему сердце. Почему она стала такой? Почему она так поступила с ним? Ведь он так ее любил. И она его любила. Так почему? Он мучился, но так и не мог найти ответа. Да и есть ли тут ответ? Порой лучше воздержаться от вопроса, чем получить ответ, который не сможешь принять…
Продолжение в следующем номере.
«Новая социальная газета», №3, 11 февраля 2021 г. Публикация размещена с разрешения редакции «НСГ». Адрес редакции «Новой социальной газеты»: г. Пенза, ул. Куприна/Сборная, 1/2А. Тел./факс.: 56-14-91.
