Заколдованные места
С детских лет мне не давали покоя литературоведческие штудии пензенских исследователей, подробно выяснявших, где, у кого, и сколько раз в произведениях русских писателей помянут наш родной край. Даже у Лермонтова что-то отыскали, хотя известно, что в своем творчестве темы счастливого тарханского детства он упорно избегал.
Я счастлив, если следующее сообщение сможет стать моим скромным вкладом в сокровищницу пензознанского литературоведения.
Известный русский писатель-очернитель Вячеслав Пьецух к писательскому творчеству относится с серьезностью: «Я вообще думаю, что смысл жизни для каждого нормального, добропорядочного, психически нормального человека – это приращение красоты, и уж не знаю, что остальное, а литература – это настолько прямое приращение красоты, что каждый человек, который ей занимается, занимается прямым человеческим делом на земле».
Кстати, о писательском ремесле и краеведах. У Пьецуха есть ряд художественных очерков о русских писателях. В том числе и об Александре Куприне, числящимся у нас в земляках по Наровчату.
В связи с этим вспоминается исследование пензенского культуролога и музейного работника Ларисы Рассказовой «Александр Куприн и императорская семья», посвященное сделанному ею открытию переписки в. кн. Ольги Александровны и писателя.
В предисловии она писала, что наши знания о связи Куприна с императорской фамилией доселе ограничивались квартированием в Гатчине, общей учительницей французского, да щенком Сапсаном из псарни в. кн. Михаила.
Однако Пьецух повествует нам о переписке Куприна с самим Государем императором Николаем Александровичем. Писатель отправил, будучи навеселе, телеграмму царю с требованием предоставить Балаклаве статус вольного города. Государь ее не только получил, но и соизволил отбить ответную, в которой посоветовал «Закусывать надо». Рассказова об этом факте стыдливо умолчала.
Так вот, Пьецух в своем творчестве частенько упоминает о различных городах и весях европейской части России. Упоминает с одной целью. Населить их русскими дураками, по его собственному определению, «витателями в облаках», и с наслаждением рассказывать о них анекдотические гадости.
Причем его герои не просто чудят и куролесят, а по ходу еще обсуждают Паскаля и почитывают Кьеркегора, посему основное их времяпрепровождение, вне зависимости от места и ситуации – болтовня о судьбах русского народа.
Кроме того, Пьецух осуждает и поколение next, пьющее заморский квасозаменитель, и выдает в связи с этим омерзительные пророчества о том, что скоро русского мужика, способного выпить залпом стакан вина, будут показывать в цирке.
При этом Пьецух, упоминая о различных городах и весях России, странное предпочтение отдает почему-то земле Пензенской. Есть предположение, что из-за распространенного за пределами Сурского края убеждения относительно прообраза щедринского города Глупова. А наш Сердобск так прямо претендует на то, что являлся местом действия гоголевского «Ревизора». И Гоголь, и Щедрин – прямые литературные предки Пьецуха.
Пенза на страницах Пьецуха возникает частенько.
«Помилуйте: разве наш пензенский опившийся Робеспьер выберет в Государственную Думу дельного человека?» («Революционные этюды. В ночь со вторника на четверг»).
Как тут не вспомнить, что на протяжении десятилетия эта мысль применялась как руководство к действию – выстраивания «вертикали». И лишь сейчас, вероятно решив, что «робеспьер проспамшись», нам возвращают прямые выборы.
«Как нам сообщили в Центральном статистическом управлении, бюджет Пензенской области в этом году составил шестьсот миллиардов рублей, между тем из поля зрения областной администрации исчезло на один триллион рублей горюче-смазочных материалов, полторы тысячи тонн медной проволоки, два состава с силикатным кирпичом и один молокозавод, который, по свидетельствам очевидцев, исчез в прошлую пятницу, как мираж...». («О значении алкоголя»).
Это уже не из дня вчерашнего, а прямо из дня сегодняшнего. «Исчезнувший, как мираж» завод «Автомедтехника» – яркий пример тому.
А вот в рассказе «Памяти Кампанеллы» герой едет по командировке в город Мордасов. «...есть такой заштатный городок Мордасов, Сердобского района Пензенской области, а в нем существует заводец, который, в частности, производит дефенолантрацетную кислоту. Я потом вспомнил, что названный городок фигурирует у Федора Достоевского, то ли в «Дядюшкином сне», то ли еще где-то...». До городка сего добраться непросто. «Судя по карте Пензенской области, которую я предусмотрительно прихватил, город Мордасов стоял на реке Хопер, в стороне от железной дороги, не доезжая до Сердобска километров пятнадцати-двадцати».
По пути автор узнает, что мало того, что посреди России, так еще и посреди самых что ни на есть социалистических времен, в Мордасове, стараниями директора заводика, некоего Хорошьянца, живут как-то не так, не по-русски, не по-социалистически, а натурально по-людски.
Окрестные жители говорят про него так:
– У Хорошьянца не забалуешь, – вступил в беседу сосед напротив, – это все же не наш совхоз.
– А что наш совхоз? Наш совхоз идет в ногу со всей страной!..
– Это точно: совсем заворовалась страна, моя бы власть, я бы, наверное, провернул вторую Октябрьскую революцию, чтобы всех этих рвачей по новой прижать к ногтю!
– А что говорит по этому поводу Хорошьянц?
– Хорошьянц говорит: нет такой политической проблемы, решение которой в ту или иную сторону стоило бы одного отрезанного мизинца…
– Вот и в Мордасове, и у нас на лесопилке вроде бы одна и та же живет нация – русаки. Только у нас на лесопилке вчера какие-то злопыхатели украли подъемник, а в Мордасове, по слухам, народ валом валит на музыкальные вечера!
Иногда просто завираются, подсознательно выдавая русские представления о рае на земле: «У них пиво течет по трубам и у каждого на кухне есть для него специальный кран… Еще говорят, милиции у них нет, только для вида один гаишник сидит в «стакане» и делает всем рукой...»
Автор в сию Шамбалу, естественно, никак попасть не может, а кружит вокруг да около, по окрестным сердобским деревням. Живут там натурально по-русски, а посему переживает он ряд надлежащих приключений.
«Комнатенку снял с той задней мыслью, чтобы повторить свое движение на Мордасов, отнюдь не имея в виду дефенолантрацетную кислоту. По-настоящему меня волновали тайны социально-экономического порядка, хотя я потом надумал, что, может быть, вовсе не в тайнах дело, а в том, что попутно я приобрел множество свежих навыков, как-то: научился высасывать топливо через шланг, принимал роды, начал писать стихи, и меня даже водили бить».
Заканчивается рассказ так: «Я еще трижды ездил в Мордасов, но так в этот заколдованный город и не попал. В последний раз я туда отправился в марте девяносто второго года, когда приказала долго жить наша лаборатория, и мне пришлось открыть розничную торговлю мануфактурой; шатаясь по Сердобскому району Пензенской области, я так насобачился в делах товарооборота, что вскоре сколотил себе порядочный капитал».
Рассказ, конечно, выдумка – Мордасова в Пензенской области никакого нет. Но любой патриот, пораскинув мозгами, непременно согласится, что в некотором смысле наш край – действительно заколдованное место.
Максим ДЕНИСОВ
«Новая социальная газета», №8, 27 февраля 2014 г.
Публикация размещена с разрешения редакции «НСГ».
Адрес редакции «Новой социальной газеты»:
г. Пенза, ул. К. Маркса, 16. Тел./факс.: 56-24-91, 56-42-02, 56-42-04.
