ПензаТренд

KON

КУЛЬТУРА ПЕНЗЫ

I Музыкально-поэтический фестиваль

Вечер Алексея Александрова

Вечер "На Энцелад!"

 Встреча "Время верлибра"

Творческий вечер Марии Сакович

Вечер "В начале было слово"

Встреча "Абсурд. Логика алогизма"

Вера Дорошина "Слова на ветру"

СПОРТ ПЕНЗЫ

РЕКЛАМА

Траур отменяется. Рассказ

 Н. КОМИССАРОВА

 

— Маркиза не ждите, — кинул я с порога тоном, как спросонья обычно произносят «доброе утро» — тихо и неразборчиво.

— Как так? — мать вышла в коридор. — Ой, что с лицом-то?

— Очнулся — гипс, — я улыбнулся, но острить сил не было.

— Ну у тебя ж зрение, Са-ша! — сказала она с ударением. — Дык вот он только што вроде молока попил и-и...

— И где он? Когда только что? — упирал я, отводя тему подбитых глаз. — Только что я оттащил его от подъезда. Добегался, прямо на дорожке кто-то и переехал его.

— Где всю ночь был?

— Где-где, нормально всё.

Прикрыв за собой дверь в комнату, я вынул из кармана мобильник и сел. Череп трещал. Всё, что я помнил, — как шёл по ночной улице, уже свернув к дому, а дальше что-то сзади быстро навалилось, прижало, грохнуло — и темнота. После сдачи номера в типографию приняли с ребятами немного, но не по сто пятьдесят, конечно, — и по домам. В честь зарплаты. Выдают её соразмерно появлению какой-то неведомой звезды на небосклоне.

Очнулся в камере. Утром отдали мобилу. Зарплаты и паспорта, сказали, не  было.

Эх, Маркиз, старая ты ушастая дрянь. Как тебя угораздило прямо у двери, а?

— Отец, лопата где?

Оттащив к деревьям мохнатый ком с раздавленной головой и ещё окончательно не запёкшейся кровью, я молча и сосредоточенно выдолбил в земле последнее пристанище Маркизу, столкнул туда тело и зарыл.

— Где? — коротко буркнул отец, принимая лопату.

— Да вон, за той посадкой, — кивнул я в сторону окна, как будто эти кусты там были видны.

Мать поставила на стол сковороду, села рядом, рассеянно сгребла крошки с клеёнки на пол, придвинула солонку, затем отодвинула, открыла ящик, погремела столовыми приборами и, видимо, не найдя какого-то внутреннего равновесия, вышла с покрасневшими глазами.

Отец, проведя её тяжёлым смурным взглядом и будто приняв какое-то ему известное горестное решение, вынул из шкафчика с незапамятных времён хравнившуюся там поллитру:

— Ну, слава Богу, живой, и ладно, — глаз его растерянно зацепил ещё не унесённую на балкон лопату.

— Не, батя, мне идти надо, паспорт нашли.

— Где?

— На тротуаре. Позвонили, денег хотят, пять тысяч. Надо выкупить, восстанавливать долго и так же выйдет.

Случайный прохожий позвонил мне на сотовый спустя пять минут, как утром мне его выдал совсем юный дежурный. Я об этом не думал, мне было всё равно, кому принадлежал голос. Может, его обладатель смотрел мне в спину из окна.

Сквозь щёлки заплывших век я видел жёлтый шар, просвечивающий через занавески. Спрессованные танковой тряской позвонки ныли, скрежетали, выли несправедливостью бытия. Несколько таблеток, укол — боль не думала расставаться с моим телом.

Она въелась в каждый сустав, в каждую клетку. Я привык к ней, к этой вечной боли в спине. Она словно стала продолжением той, беспомощной и бессмысленной — царапающей под кадыком, вызывающей непроизвольное сглатывание и поташнивание.

Тихая незнакомая женщина смотрела на цинковый ящик. Все эти годы она на него смотрела! И я не помню её лица. Но я помню её руки. Она коснулась пальцами краешка гроба. Я знал, что он горячий. Груз 200 я сопровождал из Грозного в Москву, оттуда самолётом сюда. Женщина не верила, что там её сын. Ей надо было убедиться, и она всё время просила вскрыть цинк. Погрузка, документы, беготня. Всё это время стояла жара. Изнуряющее душное пекло, подчеркнутое окружающей обыденностью.

— А может?

— Нет, это точно. Нельзя.

После я пил. Я пропил лейтенантское довольствие, что скопилось на счёте за всё время моей службы. И столько же остался должен.

Пил со случайными людьми, пел песни, добирался на полусогнутых, выплевывая кровавых птиц, которые в своей ненависти тут же заклёвывали меня за плохие вести.

Дома меня ждал годовалый сын. Я хотел к нему. Я думал: увижу ли я его? Но всё, абсолютно всё и всегда прерывалось тем кратким прикосновением пальцев к горячему цинку и её фразой:

— Он играл на виолончели. Скажите, он сможет играть?

— Конечно, сможет, — мне хотелось её успокоить.

Огненного шара за занавеской уже не было. Только чёрное небо.

Утром я вышел, тихо притворив дверь. Толкнув подъездную ногой, прикурил. Слева слышались кошачьи разборки.

Вот так и наш столько лет орал под этими окнами. Прям как я — ни одна шальная не цепнула, а у подъезда свои же... Я глянул на драное ухо, мелькнувшее в клумбе:

— Марки-и-из?!

Морда высунулась вся:

— Ма-а-у!

— Ах ты!

— Мау!

— Ах ты сука! Ах ты сука! Ты где всю ночь был?

Кот выскочил из травы и потрусил навстречу.

— А кого же я?.. вчера...

Судорожно набрал домашний номер:

— Отец, траур отменяется!..

 

Просмотров: 1591

Добавить комментарий

Защитный код
Обновить


МУЗЫКА ПЕНЗЫ

Алина Викман. "НЕ ЗИМА"

Миша Хорев. "ГИМНАСТКА"

ИСКУССТВО ПЕНЗЫ

Михаил Мамаев. Амбротипия

ФОТО ПЕНЗЫ

Автор Максим Юматов. Маэстро
  • Автор Максим Юматов. Маэстро
Сказочные ворота
  • Сказочные ворота
Автор Юрий Нестеренко. На уровне неба
  • Автор Юрий Нестеренко. На уровне неба
Автор Юрий Нестеренко. Утренний блюз
  • Автор Юрий Нестеренко. Утренний блюз
Автор Мария Кабанова. Симфония осени
  • Автор Мария Кабанова. Симфония осени

penzatrend.ru

© 2013-2015 PenzaTrend
Журнал о современной Пензе. 
Афиша Пензы в один клик.

Использование материалов возможно
только при наличии активной гиперссылки
на источник, который не закрыт для индексации.

© 2013-2015 PenzaTrend Журнал о современной Пензе.
Афиша Пензы в один клик.