Сергей КУБРИН
Доктор объявил, что перелома нет, только трещина. Мама вздохнула, не понимая, радоваться или продолжить беспокойства. Я же старался молчать, не спрашивать лишнего. Рука ломила, особенно при движении. Накладывали гипс. Обмазали руку белой смесью, похожей на глину – холодной и неприятной. После обмотали бинтом, ждали минут сорок, пока все окончательно застынет.
– Ему нужно полежать у нас дня два. На всякий случай, – сказал маме врач.
– Могут быть осложнения?
– Навряд ли, но все же…
Оставаться не хотелось. Вездесущий лекарственный запах бил по мозгам, пробуждал слезы. Люди в халатах вызывали страх. Ходят, серьезные, с бумажками и папками. Смотрят, будто я специально руку сломал. Но что делать... Нельзя капризничать. Вдруг мама заругает, и так набедокурил. Вот ведь попал.
Настроение быстро вернулось, когда в палате я увидел Буку. Он еще прихрамывал, передвигался медленно. По телу его красовались зеленые пятна, то и дело замечались наклейки пластыря. Костя тоже обрадовался. Видимо, надоело ему лежать одному. Палата пустовала. Летом, сказали врачи, в травматологии всегда мало пациентов.
– Ты руку сломал? – спросил Бука и постучал по гипсу.
– Да, Валерка надоумил, – я рассказал всю историю с креслом.
– Ну вы придурки, честное слово. Ваш Безногий с детства инвалид. У него болезнь. В нашем селе живет такой же пацан, нормальный, мы с ним дружим. Ой, ну придурки, – Бука негромко смеялся. Иногда морщился от смеха, поглаживая места ушибов.
Я возненавидел Валерку еще больше. Не буду его слушать, думал, хватит этих дурацких затей. Выпишут – познакомлюсь с Пришельцем, прощения попрошу. Совесть мучила, в груди душила тяжесть.
– Тебе еще долго тут?
– Говорят, неделю, – ответил Бука, – поскорее бы.
Мы померились гипсами, у кого больше. Бука лечил правую руку. Я – левую.
В палату зашла медсестра. Невысокая, тощая, очкастая, раздала градусники, застелила мне кровать. Поинтересовалась, как себя чувствуем. Ответили, хорошо, жалоб нет. Медсестра осмотрела мою руку, поджала губы, недовольно сказала: «Лезете, куда не просят, а нам – работать. Бездари мелкие». Развернулась и зашагала важно, хлопнула дверью.
– Это Алевтина Михайловна. Я ее Снежной Королевой называю.
– Злая какая-то…
– Дура она. Замучила, ворчит и ворчит.
– Все врачи злые, я их боюсь.
– Да ладно… Она сейчас вечерний осмотр закончит, и спать пойдет. До утра можешь о ней забыть.
Так и вышло. Королева вернулась через десять минут, отобрала градусники, даже не взглянув, есть ли температура, выключила свет, пригрозив: «Будете шуметь – разрежу на куски». Я хотел предложить, зачем на куски, лучше сразу, чтобы не мучаться, но Алевтина в очередной раз бабахнула дверью. Только цокот каблуков донесся из коридора.
Мы разделись, легли. На жесткой кушетке лежать оказалось невозможно, а заснуть тем более. Темнота давила, глаз постепенно привыкал, вырисовывались очертания предметов.
– Бука, не спи.
– Я не сплю. Вообще уже третий день заснуть не могу. А ты чего?
– Да ну, здесь таблетками воняет. И темно.
Бука открыл тумбочку, зашелестел. Через секунду-другую палата ожила. Бука зажег свечку.
– Где ты ее надыбал?
– Сосед перед уходом подарил. Взрослый пацан, ему лет двенадцать.
– Круто, – я подошел, провел ладонью здоровой руки по крохотному огоньку. Еле-ощутимое тепло приятно тронуло кожу.
После Бука вытащил из тумбочки апельсины, поделился. Я вспомнил, что мама оставила мне пакет со сладостями, сказала, у медсестры. Бука развел руками.
– Можешь забыть. Снежная королева забрала конфеты в свое царство.
Я взгрустнул. Как же так… мама купила, а это Алевтина отняла.
– Забудь. У меня навалом всего. Один не съем. Бука достал вдобавок шоколадку с печеньем и сок. Уселись на кровать – я к ночи успел проголодаться. Ели молча, аппетитно жевали, наслаждались. В коридоре иногда слышались хождения. Мы быстро прятали еду, зарывались под одеяла. Но Алевтине до нас, слава Богу, не было дела. Возвращались к позднему ужину, снова зажигали свечу.
– Знаешь, Серега, – вдруг сказал Бука.
– Что?
– Вообще я так рад, что ты здесь.
– И я, вдвоем веселее.
– Я не про то… У меня есть секрет. Все очень серьезно, и ты должен знать. Никому не расскажешь?
Я загорелся интересом, насторожился, вытаращил глаза.
– Короче в нашей больнице обитает призрак. Настоящее привидение.
Непережеванный кусок банана застрял в горле. Привидение? Настоящее?
– Да ладно тебе, хватит болтать.
Проснулись мурашки. Ударило холодом.
– Я тоже думал, что это сказки. Сосед, который свечку мне оставил, все рассказал. Он два месяца лежал здесь, весь в переломах. Думаешь, свечку он просто так подарил?
– А зачем она?
– Зачем-зачем… пока свечка горит, в палате более или менее светло. Призрак же любит полную темноту. Побоится идти на свет.
– Но ведь он догадается, что мы в палате.
– Конечно, догадается. Ну, Серега, – нервничал Бука, будто я говорил очевидное, – это же лучше, чем он придет и высосет наши души.
За окном лил дождь. Долгожданное пробуждение после мертвого затишья жары. Капли стучали в стекло, казалось, живой человек просится внутрь, чтобы согреться. Бука допивал сок. У меня аппетит пропал.
Я снова занял свою кушетку. Накрылся одеялом, поджал ноги – хотелось верить, что одеяло действует, как бронежилет. Если призрак и придет, то не сможет завладеть душой. Тут подумал, а как привидение высасывает душу. Наверное, через голову. Укрылся с головой – темно, жарко, дышать нечем. Приподняв чуть-чуть одеяло, через тонкую щелочку я спросил Буку:
– А откуда это привидение появилось?
– Точно, забыл рассказать. Работала здесь одна уборщица, обычная такая – мыла полы свои, никому не мешала. Однажды вечером она шла с ведром в туалет, ну чтобы вылить грязную воду, зашла и…
– И…, – протянул.
– Больше ее никто не видел. Только ведро осталось и грязная разлитая вода. Прикинь?
– Да ладно, как такое может быть.
– Как-то может. Я сам не видел, но сосед рассказывал. Да ладно тебе, спи. Главное, ночь пережить, а утром все нормально будет. Призраки, они ведь только ночью летают. Это я тебе точно говорю.
Бука рассказывал с такой уверенностью, что я подумал, вдруг он сам – призрак. А что… появился из своей Алексеевки, дружбу завел, теперь вот мы в больнице вместе. Откуда ему знать, в какое время летают призраки.
Да нет, глупости…
Я покрылся потом, сжал кулаки. Сердце бешено колотилось. Думал, встану сейчас и побегу к Алевтине, все расскажу. Сбросил уже одеяло, встал. Огонек свечи продолжал гореть – спокойно и бесстрашно. Лучше остаться. В коридоре совсем темно.
– Ты чего? – спросил Бука.
– В туалет хочу.
– А, ну иди-иди.
– Слушай, Бука, пошли со мной. Я один боюсь.
Бука посмотрел задумчиво, сбросил одеяло, нацепил тапочки.
– Ладно, пошли. Тоже схожу.
Стали выходить, я вспомнил о свечке.
– Свечку-то, свечку возьми.
Осторожно крались по коридору. На цыпочках, почти не дыша. Не дай Бог, Королева проснется. Тогда уже никакой призрак не будет страшен.
В туалете воняло. Я зажал нос, Бука, кажется, за две недели привык. Не обращая внимания, поставил свечку на подоконник, выбрал писсуар у окна, принялся за дело. Пришлось и мне справляться. Неудобно было с гипсом. Прямо беда.
Закончили.
– Пошли, – шепнул Костя.
Деревянные туалетные полы скрипели, хоть на носках иди, хоть на пятках. Оставалось только взлететь, чтобы не возникал до кончиков волос страшный трескучий звук. Везет же привидению, думал. Оно никого не боится, может летать, оставаться невидимкой.
– Приплыли, – нервно произнес Бука, – дергая дверь.
– Ты чего? Иди давай.
– Дверь заперта.
– Бука, хватит шутить.
Я толкнул дверь. Будто слоном прижали.
– Думаешь, это призрак? – испуганно спросил я.
– Не знаю…
В ту же секунду погас свет. Дикая вонь в темноте стала душить сильнее. Все, нам крышка. Сейчас уже появится привидение и мы, как бедная уборщица, испаримся навсегда. Валерка, отомсти ему, найди это глупое привидение, мы же друзья, – я гоготал вслух, а Бука прикладывал ко рту палец. «Тсс-с».
– Тише, молчи вообще. Призрак не должен нас слышать.
– Мы все равно пропадем, Костя, пойми.
– Замолчи, говорю. У нас есть свечка.
Лениво, дремотно светил огонек. Свети, пожалуйста, свети.
В дверь ударили. Я вздрогнул. Бука отодвинулся, прижался к стене. «Только тихо. Нас здесь нет». Удары продолжились, но в дверь не стучали так, будто просили освободить туалет. Внезапное, случайное ударение.
Мы переглянулись. Кивнули. Мысль понята. Подползли к двери, стали слушать. Кто-то напевал «Лютики-цветочки у меня в садочке…», гремел жестяным ведром, стучал шваброй о пол – доносились звуки выжимания тряпки.
– Это уборщица? – предположил я.
– Это призрак, – сказал Костя.
– Что будем делать?
– Не знаю…
На мгновение снова появился свет. Лампа затрещала, подарила надежду. Не успели обрадоваться, как темнота вернулась. Призрак вздумал еще шутить.
– Слушай, Бука, подумаешь, какой-то призрак. Да мы его одной левой!
– Или правой!
Принялись стучать в дверь. Я пинал ногами, с ненавистью, со злостью колотил. Бука добавлял кулаком – удар ему хорошо поддался.
«Выходи, идиот! Да мы тебя вывернем наизнанку! Дубина старая!» – кричали и хохотали. Страх проходил, сменяясь желанием бороться до победы.
Призрак услышал.
Дверь распахнулась. Темный, почти не видимый, с палкой, он приближался молча. Я не выдержал, заорал. Подхватил волну и Бука. Кричали вместе. Костя подбежал, открыл окно.
– Серега, надо прыгать. Он сожрет нас, души высосет.
– Какой этаж?
– Третий.
Я прикинул. С гаража прыгал, с деревьев падал, должно прокатить и на этот раз.
Залезли на подоконник. Высоко. Темно, места приземления не видно. Призрак подступал. – Прыгай! Я за тобой! – Бука выкинул свечку в окно.
Привидение включило свет. Заломило в глазах.
Вместо призрака показалась Снежная Королева, Алевтина. В руке держала швабру, на указательном пальце, в кольце, держались ключи. «Ну-ка марш отсюда, я вам покажу, чертовы малолетки!» – закричала она.
– Серега, наша медсестра – призрак. Это она, точно она. Снежная Королева. Бука сиганул вниз. Я метнулся вслед. Последнее, что увидел – изумленный взгляд медсестры – потерянный, обреченный, бездушный…
… А потом… потом приехали две пожарные машины. Мы висели с Букой на трубе. Высокая, темно-бордового цвета, она проходила рядом с окном на случай пожара. Бука успел хватиться за нее, передумав падать на жесткий убийственный асфальт. Я последовал примеру. Пожарники поднимали лестницу, мы слазили, ощущая свободу, наслаждаясь спасением.
Медсестра ругалась, грозила оторвать уши, нажаловаться родителям, разрезать на куски. «Только душу не забирайте», – попросил я. Алевтина замахнулась, но передумала ударять. Съязвила: «Поговори у меня еще».
Не спали до самого утра. Боялись, как бы Королева не пришла мстить, вдруг передумает. Не пришла, слава Богу. Ни утром, ни в обед. Ближе к полднику появилась новая санитарка. «Алевтина Михайловна больше работать не будет», – сказала та, добавив глухое «уволили», которое и не расслышал даже. Выбор Королевы я одобрил. Разве можно жить, когда твою тайну разгадали, то, чем ты дорожил, так тщательно скрывал, стало известно.
Призраков я перестал бояться. Те же люди – глупые, ранимые, несчастные.
Серия коротких рассказов «Улица Победы»:
«Улица Победы». Рассказы. «Шипучки»
«Улица Победы». Рассказы. «Бука»
«Улица Победы». Рассказы. «Голиаф»
«Улица Победы». Рассказы. «Письмо из Америки»
«Улица Победы». Рассказы. «Пришелец»
«Улица Победы». Рассказы. «Туалетный призрак»
«Улица Победы». Рассказы. «Папа всё-таки ошибся»
«Улица Победы». Рассказы. «Улица Победы»
Другие произведения:
Рассказ «Не бывает двух Богов»
Притча «Мистическая астронавтика»
