Антон МЕДЯНЦЕВ
***
Городской романтик
конфетный комкает фантик.
Богиней Венерой
его истрепанны нервы,
и пора бы уже к врачу.
Ведь ангел,
привязанный крепко к плечу,
давно соскочил,
но упавшую в порох свечу
он тушит абсентом.
Жить в абстинентном —
дело привычки,
как Маяковский без Лилички,
честер без спички.
Он поэт на мели,
без любви,
се-ля-ви.
Вечная ОРВИ,
как перманентная осень.
Газет корабли
застревают на отмели.
И если он, дурак, не попросит,
ты за него помоли:
Господи благослови,
похмели,
оборви
его путь на исходе зари,
ровно за три
затяжки до солнца восхода.
Последний глоток кислорода — пли!
Весь мировой океан
выпал осадками из моих глаз,
стоило мне узнать,
что все мы живем самый последний раз.
Ах, если бы мне рассказали пораньше,
что фейерверки пускает не сварщик,
что таксист не просто катается в автомобиле,
что работу свою родители не любили,
я бы научился играть на гитаре
и стал рок-звездой.
Но мне не сказали,
теперь я обычный парень:
семья, ипотека, работа, запой.
Все сложнее жизнь сделать игрой.
Моя девушка стала старше,
и если когда-то раньше,
до капли души и кусочка плоти
она отдавалась лишь мне,
то теперь отдается работе.
Язычество снова в моде.
В офисе душном и шумном заводе
культ поклонения субботе.
Что бы ее благодать снизошла,
нужно пожертвовать пять дней работе.
Сон, как тяжелый наркотик,
только отпустит и сразу ломает.
Будильник похож на копа,
что его отнимает и прячет в кармане.
Работа похожа на камеру,
или палату центра реабилитации.
И вроде должна жизнь начаться нормальная
и все должно получаться,
но бывших джанки увы не бывает,
впрочем, как трезвых пьяниц.
Городской романтик все еще комкает фантик.
Покинутый, как робинзон,
но с большим количеством пятниц.
***
Теплее, теплее.
Пожалуйста.
Срочно!
Меняю холодильник на сковородку.
В нагрузку
будильник отдам за отвертку
крестовую или с апельсиновым соком.
Раскрутит, закрутит и та и другая.
- Растает, растает.
Я знаю точно
в окнах трамвая распустятся почки…
- Постой…
У нас в городе не ходят трамваи.
- Я знаю, милая, знаю,
но кто говорит про этот?
Лично я – про другой.
- Гарантируешь?
- Обещаю.
- Ладно, пошли домой.
- По Невскому или Тверской?
- Опять ты мечтаешь?
- Скорее живу мечтой.
Или с мечтой,
кстати, ты ее знаешь.
- Но я тебе не о той!
То есть не о себе.
- Скромница.
Ко мне или может к тебе?
- Плевать.
Сказала же: просто домой.
- Постой!
Ты помнишь, что нет трамваев?
-Конечно.
Но рельсы ведут в любой…
- Город?
- Скорее мир. Новый.
- А может туда?
- Чего бы и нет. Да…
Только захватим пломбир,
виски и капельку колы.
Теплее, еще теплее.
Это такая игра.
Мечемся
С места на место,
на край и от края,
в поисках солнца
и места под ним.
Бежим
в теплые дальние дали,
где мы не теряли,
но ищем себя.
***
Нам нужно свалить с планеты, милая.
С тобой и только. Сегодня и быстро.
На Марс, Юпитер, Плутон, Меркурий.
Придать нашим жизням хоть каплю смысла.
Нам нужно сбежать с планеты, родная.
Пусть я не Гагарин и ты тоже не Валя,
Но знаю, мы сможем (поверь, я знаю)
Найти в безвоздушном немного рая.
Нам надо с планеты убраться, детка.
Здесь слишком душно. По сути – клетка.
Тут крайне тесно и все не ново.
Мы точно свалим, даю тебе слово.
Дорогая, нам нужно покинуть планету.
Скорее ракету нам, дайте ракету!
Нам ровно до Марса, билет в одну сторону.
Все ставим на красное. Выигрыш – поровну.
Нам нужно с планеты убраться, солнышко.
Давай напоследок за фатум из горлышка.
Нам эта любовь, как ракетное топливо.
Земля только снизу черна и уродлива.
Нам нужно сменить обстановку, планету.
Нерешительность в урну с горящей газетой.
И чтоб не осталось путей для отхода,
Сбросим на полюса бомбы из водорода.
Ты слышишь?!
Нам нужно убраться с планеты!
Оставь все сомненья, волненья, запреты.
Возьми сигареты –
Нам много не надо.
Свобода воли всегда чревата
Бегом на месте и танцем по кругу.
Поэтому просто возьми мою руку,
Забудь все земное,
Пустое, порожнее, ложное.
Прошлое тоже забудь.
Мы отправляемся в путь
К невозможному.
Шаг…
И назад не свернуть.
Может быть
Мы с тобой ужасно похожи.
О боже!
Касаясь твоей кожи,
Я ощущаю май
И знаю,
Что каждой порой,
Ты чувствуешь то же.
Мы с тобой невозможно далеки.
О боги!
Давно поджимают сроки,
Но все никак
Не сольются в одной
Точке
Наши дороги.
Мы с тобой безупречно красивы.
Как Фивы,
Цветущие ранней весной.
Полные трюмов с тоской
Бригантины
Уплывают долой.
Мы теперь абсолютно счастливы,
А главное —
Мы с тобой.
Любить собак
Я счастливым таким еще не был.
Может это сама судьба
Наши пустые дороги
Вместе тогда свела.
Ты искала кого-то, я бросил:
Надоела стабильность потерь.
На лице отпечаталась осень,
На душе хрипы ржавых петель.
Жадной памятью выжато прошлое,
В будущем мутная гладь.
Потеряв, найти еще можно,
Не найдя, нельзя потерять.
«Так не бойся искать, не бойся» -
Все твердил я себе в бреду,
Но охрипший коварный голос
Повторял: «все рано не найду».
Ах, зачем я его послушал
И надежду загнал в петлю?
Я теперь никому не верю,
Я теперь никого не люблю.
Моих глаз догоревшие угли
Не разжечь уж касанием губ.
Словно старое мертвое дерево,
Стал я сух, молчалив и груб.
Как же так получилось, не знаю.
Слишком горько мне верить в судьбу,
Но больше я нашу встречу
Объяснить ничем не могу.
В этот вечер изжелто-серый
Вдоль дороги теснились дома.
Листья мертвые кучились плотно
В предвкушение последнего сна.
Ты ворвалась, хвостом виляя,
Взбаламутив сухую листву.
Как будто бы точно зная,
Что один я с ума сойду.
И сразу же целоваться,
Вам собакам приличия не в счет.
Догнала и в приветственном танце
В щеку лизнула и в лоб.
Кто же ты милая? Как ты
Здесь оказалась? Зачем
след мой нашла в помятой
траве обреченной на тлен?
Можно мне звать тебя Лил
или Лилиан, Лили?
Знаешь, я тоже любил,
а меня не любили.
Также вилял хвостом,
Также искрился глазами.
Знаешь, я тоже страдал,
А меня не спасали.
Я расскажу тебе все,
Ты поскули и послушай.
Эта притихшая боль
Пеплом посыпала душу.
Я верил в мир идей,
знаю, что был дурак.
Как мне любить людей,
Если люблю собак?
Я расскажу тебе все.
Ты посиди и послушай,
А лучше пошли в магазин,
На последние купим ужин.
Раньше я был другим:
Лучше, слабей, счастливей,
Но то, что должно сжигать
Сердце окутало в иней.
Знаешь, тебе хорошо -
Ты можешь напиться из лужи,
Мне же куда сложней,
Да еще как всегда простужен.
Стало теплей вдвоем
И будто всегда так было.
Две одиноких судьбы
На краю обреченного мира.
Вот бы так навсегда!
Ты свернувшись спала на кедах,
Я читал бы тебе стихи,
Мы забыли б о наших бедах...
Но темнеет, пора домой.
Прости, но нам нужно расстаться.
Не крадись за моей спиной.
Одиночкам нельзя влюбляться...
Не поверив, она замерла.
И, как удар под дых в случайной драке,
Дверь хлопнула
Перед лицом поверившей собаки.
Теперь любовь лишь
Тема для стиха.
Теперь в груди не
Разрываются снаряды.
В пустыне глаз
Не выльется слеза.
Всё навсегда...
Все в этом виноваты.
***
Сегодня дурной день.
Его не спасет сон.
Громче звонка в дверь,
Только стекла звон.
Останется звук до.
После уже не придет.
Это концерт для
Одной из семи нот.
Память гони прочь.
Солнце верни облакам.
И оторви скотч
на месте гнилых ран.
Стрелкам нельзя вспять.
Выход — часы в хлам.
Чтобы смогли встать
время и я сам...
Депрессия
Ее никто ни куда не звал,
потому что не знал ее имени.
В сети она была Лилиан.
И предпочитала делириум
трезвому взгляду.
Несколько дней кряду
могла разговаривать с богом
о его непростой судьбе.
Это, если верить графе «о себе».
Судя по остальной инфе,
была влюблена,
никогда и ни где не рождалась,
и ни во что не верила.
Ее вдохновляли
листья осеннего дерева,
горящие в октябре.
Всем звукам предпочитала
вязкую патоку Бэриэла,
бристольский саунд,
и всевозможный лондонский андеграунд,
малоизвестный даже в своей стране,
но на ее волне
они всегда были в топе чартов.
Она никогда не бывала офф.
И отказалась от прочих слов,
кроме печатных.
Писала много невнятных,
но все же стихов,
пытаясь в них объяснить себя
тому сборищу дураков,
что соцсети зовут друзьями,
(у нее их, кстати, было не мало)
но те отчаянно не понимали,
и ставили лайки.
Молча.
А у нее в стихах многоточия
ждали того, кто продолжит строчку,
влюбится с полуслова
и поставит точку,
не раньше второго десятка прожитых вместе.
Но все бесполезно.
Ее счастье топталось на месте
в ритм с ударами клавиш.
А время летело.
Светлело, темнело,
она не спала,
и, кажется, вовсе не ела.
Странно, что не умерла,
и даже не заболела,
а просто-напросто
поняла
в чем
дело.
Встала, встряхнулась и еле успела
на последний автобус до аэропорта.
Ее самолет улетел на Майорку,
а потом пароход доплыл до Нью-Йорка.
К тому времени прошлое окончательно было стерто
нажатием клавиши «дел».
У нее больше не было тысяч друзей,
фиктивной влюбленности,
а так же кокетливой склонности
к помпезным псевдо-нимо-фамилиям.
Она снова была просто Лилией,
и больше, чем что бы ее любили,
хотела сама любить.
Лиля.
В который раз.
Начинала.
Жить.
Бессонница
Бес. Сон. Ницца.
Без крыльев летящая птица.
Вязальная спица,
вяжет носки из табачного дыма,
и вешает на потолок ,
ускользающий из под ног
стремительно,
как из рук синица.
Если не спать, и не такое приснится!
Спиться или не спиться?
Нерешительный Гамлет.
Вопрос адресован богу.
То есть тому, кто не слушает,
но кажется слышит.
И пишет роман
по мотивам тех драм,
что себе напридумали люди.
Ценою тысяч разломанных судеб
будет его бестселлер.
Так и должно быть.
Искусство дороже,
чем счастливые рожи,
спящих и видящих сладкие сны.
В которых весны не бывает мало,
где небо лазуревое покрывало
и цветы никогда не вянут.
Где дождливых как я не бывало
и не будет.
А мне и не надо
этого идеала субъективной реальности.
Мне и своих кошмаров хватало.
А сейчас даже их нестало,
и я дохожу до крайности
самого крайнего края.
Сам того не понимая,
я шепчу продавцу в супермаркете:
дай мне уснуть,
дай мне уснуть,
дай мне уснуть, дорогая.
Весна в сентябре
Осени мокрая муть,
Кутай меня плащом.
Небо разлитая ртуть.
Город укрылся зонтом.
Третьи сутки дождит,
У бога сорвало кран,
И в грязные лужи земли
Льется небес океан.
Воздух набрал воды,
Губкой впитал печаль
Сумрачной красоты.
Меланхоличный рай.
Просто любить, когда
Пасмурных дней хоровод
Кружит туда-сюда,
День растянув на год.
Холод сближает людей,
Объятий смыкая уют.
Делает нас теплей,
Сливает в один Абсолют.
Весна пришла в сентябре.
Она назвалась тобой.
И дождь заиграл капель,
И грязь обернулась нугой.
***
День сурка с понедельника по воскресенье.
День рожденья - повод встретить друзей.
Ночь, как норка для мыши – спасенье.
Вечер – ластик для грифельных дней.
Время – ветер.
Камень – пространство.
Жизнь – электричество.
Счастье – предмет.
Нет
Ничего настоящего,
Кроме слез,
обращенных в секрет.
Комментарии (2)