Антон ШУМИЛИН
Золотое слово
У липкой кожи еле живого,
У коридоров, у стенок танка,
Прилавка, банка, лба рулевого
Гниёт поверхность, дрожит изнанка.
Дрожит изнанка – останки власти
Костлявой шубы неандертальца
С привычкой мир не делить на части
И слёзы звёзд не сосать из пальца.
А выше талой природы гнёта
И даже мёртвого льда былого
Сокрыт невиданный дар полёта,
Улыбок звёзд золотое слово…
Баш на баш
Когда сгущённые миазмы базара, точно рыбы, ржали
И волки бегали за мясом, прикрывшись кожею волхвов,
Мы жилы света размозжали о запылённые скрижали
Забытых всеми понемногу исконных смыслов вещих слов…
А из чернеющих былинок, насевших на ледовый панцирь
Долины русского раздолья и завершённых распродаж,
Сорокоградусные песни, зубодробительные танцы
Тянулись в их пещерный Хаос, непринуждённо…
Баш на баш…
Точка сборки
Точка сборки – запретная зона
Пешеходов подкожного зуда…
По унылым стопам Робинзона,
По истлевшим костям Робин Гуда.
Теневые пары теплотрассы –
Танцевальная сливочность ночи
В облаках некритической массы
С электронным умом «тамагочи».
В иллюзорном огне самогона
Колесит иллюзорный Иуда
По унылым стопам Робинзона,
По истлевшим костям Робин Гуда…
Крот
Усыпан стрелами холодной хвои
сурово спящий весенний воин.
В бутылку лезет пятно слепое,
и крот ротаций могилу роет,
повальным насморком став смеркаться
в фантасмагорию фальсификаций
фальсификаций фальсификаций
фальсификаций фальсификаций...
***
Всё, что капало на пепел,
Испарилось до рассвета.
Завтра волки будут нюхать
То, чем жизнь опохмелится,
Раскроившись на граните
Мармеладовой подстилкой,
Там, где голод оземлится
Молчаливой белой нитью
Ирреальных дипломатий,
Миротворческих контрактов
Нефте-газо-слёзо-крово-
Мироточащей земли.
Шарик
Розовея, свинцовая жёлтая хмарь
Заполняет бульвар.
Окукляется в кокон дрожащая тварь,
Превращаясь в товар.
Эбонитовый шарик луны в голове
Пробивает дыру.
И на радость весёлой июньской траве
Я сегодня умру.
Эхуязь!
Экзистенции застенчивый дымок
Кропотливо извивается у ног,
Поднимаясь до невидимых дверей,
Что откроются не завтра и не здесь.
Поплавком приопускается восток –
Будда клюнул на пластмассовый росток...
Миллиарды истощённых батарей
Разлагаются в коричневую смесь.
Экзистенции застенчивый дымок –
Дух трагедий тех, кто делал, но не мог,
Тех, кто вышел из себя покочевать,
Апельсиново, порывисто смеясь,
По огромной и бесценной красоте.
Двери помнят и об этих, и о тех...
После долгого стремленья корчевать
Будем долго вторить в лодке эху: «Язь!»
Боги
Каменные лица тех, кто падал ниц,
Жжёт, сорвав пожизненные маски,
Огненная буря бешеных жар-птиц.
Те, кто никогда не падал ниц,
Остывая, падают на знамя…
Боги не читают на смерть сказки.
Боги умирают вместе с нами…
Жёлудь
Продолжая мечтать о боге,
Дух, как жёлудь во чреве утки,
Вызревая, случайно вымер.
Пустота разрезает сутки
В синеватом июльском смоге
И весёлом шашлычном дыме.
Раскалённую желчь в желудки
Изливает больное вымя.
Прозревает заблудший брат, но,
Вызревая, случайно вымер
Дух, как жёлудь во чреве утки.
Кто достанет его обратно?
У Макара
В щёки сдувшейся кровати
Наползают тараканы,
Конь педальный бредит мишкой.
Дело времечку под стать.
Гой, в гранёные стаканы
Слёзы детские собрать и
Переплавить на короны!
Так шевелятся под крышкой
У Макара макароны.
В темноте, забвенья ради,
По бутылям брага бредит
И кончается отрыжкой.
Дело времечку под стать.
Гой, под гомон междометий
Взять и лезвием Оккама
Пообстричь овечьи кроны!
Так шевелятся под крышкой
У Макара макароны.
За стеной, за шторой страсти
Ждёт печальная Вальгалла.
Ждёт, как лакомства – мартышка.
Дело времечку под стать.
Гой, цветные оригами
Повтыкать врагам в моргала!
У добра свои законы.
Так шевелятся под крышкой
У Макара макароны.
По заре
До зари разорятся тушканчики водянистых мозгов,
На лапах ночных костров
Разорвутся барабанные перепонки.
И в пюре из мелких купюр будет выкрошен абсолют,
Абсолютный предел, под абсентом лежащий смрад
И судьба на картонке.
Не смотри, что паром и мосты на дне, интерес влеком
Кошельком, а до звёзд далеко.
По заре прозревают ежи отзевавших мозгов,
Накалывая диалектику потерянных мыслей-носков.
И в себя вбирают и пьют
Космодромы, Вагнера, Китеж-град.
Поэтический сборник «ЭТВАС»:
Другие публикации Антона Шумилина
