Алексей СУЗЮМОВ, Вячеслав КАРПОВ
Жизнь вторая – полярник
Так началась «вторая жизнь» Папанина, связанная с Севером. В 1932–1933 он возглавлял полярную станцию в Бухте Тихая на Земле Франца-Иосифа (ее основал О.Ю. Шмидт в 1929 году), а в 1934–1935 годах – станцию на мысе Челюскина (это Таймыр, самая северная материковая точка Евразии). Работать Папанину приходилось в очень суровых условиях, и работал он успешно – создавал или укреплял полярные станции, расширяя тем самым навигационные возможности трассы Севморпути. В 1936 г. руководил морской экспедицией на о. Рудольфа (это самая северная точка Земли Франца-Иосифа) – шла подготовка к высадке на Полюс научной группы из четырех человек, а остров выбрали как промежуточную базу для заброски к Полюсу будущей экспедиции. В 1937–1938 годах возглавил дрейфующую станцию «Северный полюс». За подготовку экспедиции и высадку на Полюсе, на дрейфующий лед, был удостоен (вместе с начальником Главсевморпути О.Ю. Шмидтом) звания Героя Советского Союза (1937). Три других папанинца получили звезды Героев после окончания дрейфа (1938).
Пожалуй, ни одно событие в преддверии 2-й Мировой войны не привлекло такого внимания и в стране, и за рубежом, как работа папанинской четверки в Северном Ледовитом океане.
6 июня 1937 года над Северным Полюсом взвился флаг нашей Родины. Это стало началом масштабного изучения Центрального Арктического бассейна. На дрейфующей станции «Северный Полюс» (СП-1) работали: руководитель И.Д. Папанин, метеоролог и геофизик Е.К. Фёдоров, радист Э.Т. Кренкель, гидробиолог и океанолог П.П. Ширшов – все опытные полярники. По всему маршруту дрейфа проводились магнитные и гравиметрические наблюдения, измерялась глубина Северного Ледовитого океана, изучались скорость и направление течений, в Москву передовались сводки погоды. Они нужны были, в частности, для подготовки первого в мире беспосадочного перелета Москва-Северный полюс-США. Вскоре над льдиной прошел курсом на Аляску самолет В.П. Чкалова.
Были ли папанинцы героями? В этом не может быть никакого сомнения. Они отправились в «белое безмолвие», были связаны с Большой землей только морзянкой, которую выстукивал радист экспедиции Кренкель, но это была не совсем надежная связь. Однажды Кренкель связался с американской антарктической станцией, и это был мировой рекорд дальности коротковолновой радиосвязи. А с Москвой связи тогда не было. Вопрос о прохождении радиоволн в зависимости от состояния ионосферы Земли еще предстояло исследовать. Случись что, к ним не пробился бы ни один ледокол (ледоколы работали на угле, атомных гигантов еще не было и в помине) и полярной ночью не прилетел бы ни один самолет. Их, вообще, не нашли бы, как это случилось, например, с экспедицией Георгия Седова в 1914 году, с экипажами самолетов Руаля Амундсена (1928) и Сигизмунда Леваневского (1937), и рядом других северных экспедиций.
На льдине Папанин взял на себя обязанности повара, активно помогал ученым – по многу часов крутил ручную лебедку, чтобы измерить глубину океана, снимал и записывал показания метеоприборов, был человеком деятельным, не сидевшем на одном месте. Жили на льдине дружно. Недаром Федоров, ставший академиком, начальником Гидрометеослужбы страны, Главным ученым секретарем Академии наук и так далее, даже много лет спустя говорил, что главное его звание – папанинец.
Целью экспедиции не было покорение Северного полюса, до Папанина это сделали другие (Руаль Амундсен, Ричард Берд, Умберто Нобиле). Правительство ставило задачу организации судоходства вдоль северной границы государства. Но арктический путь был еще недостаточно изучен. Научная экспедиция, организованная прямо на льдине, должна была дать ответы на многие вопросы о природе Арктики. Так ли она была нужна? Собственно говоря, папанинская льдина проделала почти тот же путь, что и корабль Фритьофа Нансена «Фрам» (1893–1896), который специально был вморожен в дрейфующий лед, чтобы проследить его движение в высоких широтах Арктики. Правда, дрейф Нансена начался от Новосибирских островов, а не на Северном полюсе. И там велся только минимум научных наблюдений – команда из-за безделья и скученности скоро впала в депрессию.
Папанинцев высадили на очень большое ледяное поле размером в несколько квадратных километров, а когда снимали с него, то льдина была не больше волейбольной площадки, и она вся была покрыта водой. Через 274 дня дрейфа этот обломок вынесло течением в Гренландское море. Льдина проплыла более 2 100 км. Ледокольные пароходы «Таймыр» и «Мурман» сняли зимовщиков в начале 1938 года в нескольких десятках километров от берегов Гренландии.
Путь папанинцев в Москву был не прост. В то время, когда их спасли буквально в последние дни или даже часы, там шел «третий московский процесс» против правотроцкистского блока (Бухарина, Рыкова, Ягоды и других). Папанинцев доставили в Москву кружным путем только после окончания этого, последнего открытого процесса и казни большинства осужденных. Зато потом из возвращения папанинцев был устроен грандиозный праздник. В Москве их встречали так, как потом встречали вернувшегося из космического полета первого космонавта Юрия Гагарина. На кремлевском приеме в их честь Сталин прилюдно отчитал начальника Главсевморпути О.Ю. Шмидта за нерасторопность (и сразу же все от него шарахнулись – Шмидт остался один в центре широкого круга повернувшихся к нему спиной людей) – папанинцы реально могли погибнуть, оставаясь на осколке своей льдины, которая продолжала таять и уменьшаться в размерах. И тогда праздник после казней мог не состояться.
Папанину и Кренкелю были присвоены (без защиты) звания докторов географических наук. Научным работникам Федорову и Ширшову в свое время были присвоены академические звания членов-корреспондентов, а потом и академиков. Вся четверка была назначена на высокие государственные посты. Папанин стал первым заместителем начальника Главсевморпути, а потом сменил Шмидта на посту начальника службы (Шмидт перешел на работу в Академию наук).
В сферу ответственности Главсевморпути, помимо морской трассы, входили полярные станции, порты, поселки, склады, ледоколы, были свой флот, полярная авиация, радио-, метео- и аэрологические станции, научные подразделения (Арктический НИИ в Ленинграде, геологические партии, проектные организации), гидрографические и навигационные службы, ледовый патруль, судоверфи, угольные копи, учебные заведения, оленеводческие совхозы, торговые конторы и многое другое. Не подчинялись только лагеря ГУЛАГа. В Сибири зона ответственности этой службы спускалась на юг до самого Красноярска! И все это было направлено на одну цель: обеспечить работу Северного морского пути, перевозку по нему грузов. И «хозяином» всего этого стал наш герой.
В 1938 – начале 1939 гг. кадровый состав Главсевморпути подвергался систематическому разгрому органами НКВД. Расстреливали кочегаров, матросов, штурманов и капитанов, ученых, радистов, начальников разного уровня от заместителей Папанина до начальствующего состава краевых управлений и их подчиненных. Когда смотришь на списки расстрелянных, опубликованные в книге «Враги народа за полярным кругом» (2010), то невольно приходит сравнение с зачисткой Крыма. В конце 1939 г. кое-кого выпустили, но не многих (многие просто не дожили). Папанин был человек отзывчивый. Он не отказывал людям в просьбах достать редкое лекарство или подписать прошение о выделении жилья, и так далее. Но однажды он обратился к Сталину с просьбой об одном своем арестованном товарище. А тот ответил: «Ваня, не лезь в это дело, а то сам пропадешь». Не все были такими отзывчивыми, как Папанин.
Как начальник Главсевморпути, Папанин принимал участие в ряде арктических операций, в том числе, в спасении из ледового плена судна «Георгий Седов» капитана Бадигина (январь 1940 г.), за что первым в стране повторно получил звание Героя Советского Союза. Сталин к нему благоволил. В 1940 году, в ходе подготовки к решительному наступлению Красной Армии на финском фронте, получил мандат Уполномоченного Совнаркома по перевозкам на Белом море, и с задачей успешно справился. А с началом Великой Отечественной войны снова был назначен Уполномоченным теперь уже Госкомитета Обороны (ГОКО) по перевозкам на Белом море (фактически на всем Севере от Мурманска до Камчатки) – отвечал за приемку грузов по ленд-лизу и как начальник Главсевморпути, по-прежнему, был ответственен за всё, что происходило в Арктике и на море, и на суше. После войны, как и другие папанинцы, был смещен Сталиным со всех высоких государственных постов и отправлен на пенсию.
Работу в качестве начальника Главсевморпути и Уполномоченного ГОКО Папанин, конечно, тоже описал в своей официальной автобиографии «Лед и пламень». Во время войны это была бесконечная «гонка со временем», когда нужно было принимать караваны ленд-лизовских судов, находить массу инженерных решений для выгрузки тяжелой военной техники, немедленно всё отправлять на фронт, изыскивать трудовые ресурсы и специалистов, восстанавливать Мурманский – единственный незамерзающий – порт, «разгребать» завалы грузов, скопившихся в портах на трассе Севморпути, и так далее.
Но очень мало найдется воспоминаний, в которых эта работа описана «со стороны» и где раскрыты личные качества Папанина. Командующий Северным флотом адмирал А.Г. Головко в своей автобиографической книге «Вместе с флотом» (1984) неодобрительно отозвался о непоследовательных действиях Папанина. Тот, то выделял флоту ледоколы, то отбирал их для своих нужд, командующему не подчинялся, все свои вопросы решал непосредственно с Кремлем (как и полагалось человеку, лично ответственному перед Сталиным). В общем, по мнению Головко, Северному флоту он скорее мешал, чем помогал. Примечательные эпизоды можно найти в воспоминаниях А.А. Афанасьева «На гребне волны и в пучинах сталинизма» (2003). И еще – в мемуарах И.А. Серова «Записки из чемодана» (2017). И Афанасьев, и Серов добавляют несколько ярких штрихов в официальный портрет Папанина.
Рассказ Афанасьева
Сначала о нём. А.А. Афанасьев (1903–1991) прошел длинный путь от матроса на Балтике, участвовавшего в подавлении кронштадтского восстания, до Министра морского флота. Во время войны был Уполномоченным ГОКО по ленд-лизовским перевозкам на Тихом океане. В 1942 году стал заместителем Наркома морского флота СССР, а в 1946 году еще и начальником Главсевморпути. В 1948 году Афанасьев – Министр морского флота СССР (вместо снятого с этой должности П.П. Ширшова). Меньше чем через месяц после назначения он был арестован и осуждён к 20 годам исправительно-трудовых лагерей. Афанасьев позволил себе публично возразить Сталину по поводу выбранного лично им неудачного места для строительства нового порта в устье Оби, на мелководье (в тех же местах, но выше по течению Оби, где не так мелко, теперь построен порт Сабетта и газовый терминал). В 1952 году был досрочно выпущен из лагеря, его знания вновь понадобились – он, расконвоированный, но еще не реабилитированный, был назначен начальником порта Дудинка в Красноярском крае, на правом берегу Енисея (неподалеку шло строительство Норильского никелевого комбината, где, кстати, тогда работали три сестры Сузюмовы: инженер-геолог Надежда и делопроизводители Мария и Тамара).
После смерти Сталина Афанасьев был полностью реабилитирован и назначен начальником всего портового хозяйства Министерства морского флота, затем стал заместителем Министра морского флота, а через два года еще и начальником Главсевморпути. Его воспоминания «На гребне волны...», написанные уже в годы «перестройки и гласности» – редкий пример достаточно откровенного описания событий, происходивших в кремлевских кабинетах, на Лубянке и в ГУЛАГе. И пример того, насколько невероятно централизированной была система управления страной, но и как четко под давлением страха она работала. А кто не обеспечивал требуемой четкости – выбывал надолго или даже навсегда.
Их пути с Папаниным неоднократно пересекались. Афанасьев был хорошо образован, говорил на двух иностранных языках – французском и немецком, много читал. Учился в Ленинградском высшем морском училище. Вероятно, он в душе недолюбливал выскочку-Папанина, о чем говорит следующий эпизод из его книги.
«В 22 часа 31 декабря 1942 года неожиданно позвонил помощник Сталина Поскребышев – «Зайдите ко мне» (это был условный знак того, что вызывает Сталин). В приемной встретил Папанина, который тоже был Уполномоченным ГОКО по ленд-лизу. Папанин был для всех нас, конечно, национальным героем. Он был остер на язык, как говорят, за словом в карман не лазил, любил шутки и гордился своей популярностью в народе. Разве что одно: стоило ему открыть рот – и сразу чувствовалось, что он не в ладах с русским языком. Матрос революции, контр-адмирал, доктор географических наук. Всё ему легко давалось. Каждый юбилейный год Правительство награждало Папанина Орденом Ленина. Он был в фаворе, любим, но к образованию не стремился, упивался славой. Папанин громко приветствовал Сталина и всех присутвовавших, поздравил с Новым Годом... Сталин пригласил всех нас сесть. Папанин незаметно толкнул меня в бок – уступил дорогу, предпочитая под возможный удар первым себя не подставлять… После вопроса о награждении орденами и медалями моряков Папанин начал настоятельно просить Сталина наградить портовых рабочих Мурманска и Архангельска, напряженно работающих, не обращающих внимания на холод и бомбежки».
Продолжение следует.
«Новая социальная газета», №29, 16 августа 2018 г.
Публикация размещена с разрешения редакции «НСГ».
Адрес редакции «Новой социальной газеты»: г. Пенза, ул. К. Маркса, 16. Тел./факс.: 56-24-91, 56-42-02, 56-42-04.
