Вячеслав КАРПОВ
Вроде бы, на европейской части России большевики победили, тем не менее, почти вся страна была охвачена крестьянскими восстаниями, рабочими волнениями, беспорядками. То есть, они вдруг почувствовали, что, несмотря на одержанную военную победу, могут потерять власть. И в этих условиях как раз планировалось восстание, которое должно было произойти одновременно в Петрограде и в Кронштадте после начала навигации. В общество вступают офицеры, вернувшиеся с фронта, писатели и поэты, общественные деятели, студенческая молодежь. Общество налаживает контакты с мятежными матросами Кронштадта, через финских социал-демократов организует связи с русской эмиграцией и, запасаясь оружием, готовит вооруженное восстание. Поэт Николай Гумилев пишет листовку-воззвание «К русскому народу».
Это была первая в истории России попытка восстановить ликвидированную большевиками демократию в стране. Из исторических документов видно, что члены этой организации не имели никакого опыта конспирации, это были герои-патриоты, идущие на борьбу по зову совести, не щадя своей жизни. Несмотря на то, что общество просуществовало не более года, ошибки в конспирации привели к тому, что Чрезвычайная комиссия, пресловутая ЧК, вскоре напала на его след.
Возникает знаменитое дело Таганцева, именуемое в советской историографии как «Дело Петроградской боевой организации В.Н. Таганцева». С 25 по 30 мая арестовываются несколько человек, в том числе и Владимир Таганцев со своей женой Надеждой. Их заключают в тюрьму на Шпалерной улице (рядом с сегодняшним зданием Главного управления ФСБ). Однако двухмесячное следствие, проводимое в тюрьме на Шпалерной улице с пытками и избиениями, ни к чему не привело, арестованные молчали.
Тогда был прислан специальный следователь из Москвы, Яков Саулович Агранов (Сорендзон), который изменяет метод следствия: Владимира Таганцева из одиночной камеры тюрьмы на Шпалерной переводят в большую, светлую камеру Управления ЧК на Миллионной улице. Секретарь Ленина, а позднее заместитель Ягоды, Я.С. Агранов, возглавлявший следствие по этому делу, так объяснил жестокость, проявленную даже к непричастным: «В 1921 году 70 % петроградской интеллигенции были одной ногой в стане врага. Мы должны были эту ногу отсечь».
Начинается психологический «спектакль», к которому Владимир не был готов. Следователь выражает сочувствие «наивным действиям» общества и обещает «уладить дело», по крайней мере, не довести его до расстрелов, а ограничиться ссылками, если Таганцев назовет всех ему известных членов. Следователь Агранов пишет Таганцеву расписку: «Я, уполномоченный ВЧК Яков Саулович Агранов, при помощи гражданина Таганцева обязуюсь быстро закончить следственное дело и после окончания передать в гласный суд… Обязуюсь, что ни к кому из обвиняемых не будет применена высшая мера наказания».
Это произошло в самом начале августа 1921 года. Доведенный в одиночной камере на Шпалерной до отчаяния, терзаясь думами об арестованной жене Наде, Владимир по наивности, начинает верить хитроумному следователю, приехавшему из центра и давшему ему «честное слово». Доверчивый к людям, Владимир идет на эту сделку, он пишет ответное заявление: «Я, Таганцев, сознательно начинаю делать показания о нашей организации, не утаивая ничего… не утаю ни одного лица, причастного к нашей группе. Все это я делаю для облегчения участи участников нашего процесса».
Начиная с 8 августа, в Петрограде начались массовые аресты, было схвачено, по меньшей мере, 250 человек. Тюрьмы переполнились, число следователей утроилось, Владимиру и Надежде Таганцевым снова разрешили принимать продуктовые передачи от родственников. Видимо, в какой-то момент Владимир понял, что его обманули, и в отчаянии совершил попытку повеситься.
В Петрограде, как и во всей России, наступили разруха и голод. Старого академика профессора Н.С. Таганцева, как и многих других известных ученых, помещают в специальное общежитие при Доме ученых, где он получает пищу в столовой. Квартира на Литейном, где он жил с семьей своего арестованного сына Владимира, опечатывается, и все вещи, в том числе, и Николая Степановича, конфискуются. Удар следует за ударом, в 1921 году умирает его жена Евгения Александровна, сын и невестка оказываются в тюрьме под следствием, он изолирован от своих бумаг и документов, помещен среди чужих ему людей.
Однако старик, с трудом передвигающий ноги (78 лет), начинает хлопотать о судьбе своего сына. Он вспоминает, что его семья и семья Владимира Ульянова (Ленина) когда-то были хорошими знакомыми. Теперь он решил напрямую обратиться к новому «красному царю», Ленину, с просьбой за сына. Он пишет ему личное письмо и передает его через доверенное лицо прямо в руки вождя. В письме он не заискивает и не скрывает, что не разделяет действий новой власти. Он пишет: «…по моим старческим (мне 78 лет), но твердым убеждениям, хотя я и не монархист, но и не большевик, чего никогда не скрывал и не скрываю, я другого лагеря».
Затем он вспоминает добрые отношения их семей и просит лишь не убивать его сына. Обычно Ленин не реагировал на такие просьбы, но здесь, видимо, его что-то тронуло. По свидетельству его секретаря Л. Фотиевой, Ленин обратился к Ф. Дзержинскому за разъяснениями и получил ответ, что Таганцев является «опасным врагом» и должен быть сурово репрессирован. Вдова А.А. Кадьяна, Александра Юльевна Кадьян, также знавшая Ленина (А. Кадьян был врачом семьи Ульяновых), обратилась к нему с подобной же просьбой – не убивать В. Таганцева и получила от секретаря ответ, что «Владимир Таганцев так серьезно обвиняется и с такими уликами, что освободить его сейчас невозможно». Как-будто бы она просила об его освобождении. Однако профессор Таганцев так и не удостоился письменного ответа от своего бывшего «ученика».
В ночь на 29 августа 1921 года, в роще неподалеку от станции Бернгардовка, ЧК расстреляла 94 человека, в том числе, Владимира Таганцева, его жену, поэта Н. Гумилева, скульптора С. Ухтомского, профессора права Н. Лазаревского и других. Трупы их не убирались в течение всего последующего дня. Утром к месту убийства потянулись толпы родственников, на открытом поле прошла церковная служба отпевания. Популярный певец того времени А. Вертинский сочинил известный романс «Я не знаю, зачем и кому это нужно. Кто послал их на смерть недрожащей рукой…». Все остальные 833 человека были приговорены к различным срокам заключения в лагерях и ссылках.
В своем чудом сохранившемся дневнике Н. С. Таганцев за 1 сентября 1921 года сделал следующую запись: «На дворе ясно, но прохладно… Больше писать не буду: сейчас получил известие, что убили и Володю, и Надю – расстреляны, царство им небесное, а убийцам вечное проклятие со всем их режимом, и чадцами, и домочадцами».
Через два года, в 1923 году, в одиночестве, лишившийся свой квартиры и вещей, Николай Степанович Таганцев умирает. Его, оставшийся сиротой внук Кирилл (К.В. Таганцев), был усыновлен семьей его тети, Надежды Николаевны Таганцевой (Миштовт) и Георгия Викентиевича Миштовт, известного нейрохирурга.
В настоящее время живут и здравствуют, по меньшей мере, шесть потомков рода Таганцева, часть из них за рубежом, большинство из них ученые, физики, химики и юристы.
Его гуманистические идеи в течение долгих лет были не востребованы. И только сейчас ученые, в том числе и молодые, что особенно отрадно, обращаются к творческому наследию великого русского криминалиста и правоведа. «Лекции по уголовному праву» представляют собой обобщенный Таганцевым его же собственный материал, в основе которого лежит его лекционный курс, прочитанный им в Санкт-Петербургском университете. Книги, вышедшие из-под пера Н.С. Таганцева, по праву занимают самые видные места в любой юридической библиотеке. К счастью, в библиотеке Московской государственной юридической академии они тоже есть!
И сегодня из всего следственного дела по Таганцевскому заговору исследователям доступно лишь три тома, а 250, по-прежнему, закрыты. В отношении поэта Гумилева В.Н. Таганцевым были даны показания 6 и 23 августа. Протокол показаний профессора Таганцева от 6 августа: «Шведов предложил ему помочь нам, если представится надобность в составлении прокламаций. Гумилев согласился, что оставляет за собой право отказаться от тем, не отвечающих его далеко не правым взглядам. Гумилев был близок к Советcкой ориентации.
На расходы Гумилеву было выделено 200 000 советских рублей и лента для пишущей машинки. Через несколько дней пал Кронштадт. Стороной я услыхал, что Гумилев весьма отходит далеко от контрреволюционных взглядов. В. Таганцев 6.VIII.1921». Фактически в этих показаниях указаны все члены «Комитета боевой организации». Гумилев был арестован 3 августа 1921 года, а показания Таганцева датированы 6 августа. Значит, показания Таганцева были чистой формальностью, имена членов организации, наверняка уже были известны ЧК. Так что арест Гумилева все-равно бы состоялся.
Дело «Петроградской боевой организации» было рассмотрено Генеральной прокуратурой Российской Федерации в 1992 году. Все осужденные по делу реабилитированы. А само дело признано сфабрикованным.
«Новая социальная газета», №25, 13 июля 2017 г.
Публикация размещена с разрешения редакции «НСГ».
Адрес редакции «Новой социальной газеты»: г. Пенза, ул. К. Маркса, 16. Тел./факс.: 56-24-91, 56-42-02, 56-42-04.
